Дождь для двоих

– И совершил бы его раньше, если бы наши подопечные не сломали предыдущий аппарат, – усмехнулся Иадин. – Кстати, у меня к тебе будет одна небольшая просьба.

– И что же я должен нарисовать в этот раз?

– Видишь те две маленькие фигурки, что обнимаются так, словно остального мира не существует?

Инджи-Тан прищурился. К старости его зрение не стало слабее, но воздушный шар поднялся уже слишком высоко, и он никак не мог различить, кто именно эти двое.

– По-моему, им чего-то не хватает, – промолвил Иадин задумчиво.

Старый художник улыбнулся в седую бороду, достал альбом и карандаш. Уверенными штрихами на белом листе выступили летящие капли, а под ними проявлялись виды Иззена, и его прохожие, и его лужи, и солнце над ним, и двое влюбленных, не способных оторваться друг от друга.

С чистого неба пошёл теплый летний дождь.

Эпилог

Lust of Power

Gabriel Saban

Лампочка слабо мигала под потолком, тени метались по стенам и ложились черными полосами на страницы книги. Девушка сидела на стуле, положив крепко сжатые руки на сведенные колени. Все ее существо словно стремилось влиться в рассказ. Глаза ее затуманились, словно она погрузилась в прошлое. Вся гамма чувств отражалась на ее красивом лице. Еще никогда старый Герн не чувствовал, чтобы его рассказ был столь живым. Волнение девушки постепенно передавалось и ему.

За окном начало светать, когда не прерывавшийся ни на минуту рассказ подошел к концу. Герн встал со стула и подошел к окну.

– Согласно древнему преданию, Хранитель Любовь создал наш мир ради одной-единственной цели – найти свою возлюбленную, чье имя было Сострадание, и возможно, он продолжал свои поиски и в этой истории, – подытожил он.

– Вы в это действительно верите? – спросила Кайа, которая, казалось, совершенно не устала от длинного рассказа.

– Верю ли я? – Герн грустно усмехнулся. – Нет, я думаю, что наш мир был порожден Хаосом безо всякой цели. Все что я видел и записывал – это интересные истории, но я думаю, многое в них приукрашено. Их можно рассказать, чтобы скоротать время, но чаще всего и рассказать-то некому. Я не вижу, чтобы в этом мире что-то изменилось, и не думаю, что история Тинара и Эфьи хоть на что-то может повлиять. Вы же знаете, что уже год, как Иззен занесен Пылью, и сколь ярко ни горели бы их сердца, смерть пришла и за ними. Ни во что я уже не верю.

– Дорогой Герн, – ответила ему Кайа, – вам досталась горькая доля, всю жизнь в одиночестве писать эти тексты. Красоту уходящего мира вы видели лишь на бумаге. Но я пришла не только чтобы послушать, но и для того, чтобы дополнить ваш труд.

Кайа остановилась, и казалось, что она не знает, с чего именно ей начать. Но наконец, собравшись с духом, она продолжила:

– У Тинара и Эфьи есть сын, Роранд, ныне правитель Тейна. Но он не первый ребенок в их семье. Прежде него родилась девочка, которая стала платой Иадину за его работу, – Кайа немного замялась, – наверное, вы уже догадались, что я и есть тот самый ребенок.

– Вы? – удивленно произнес старик. – Вы и есть ребенок-пророчество… Тот, о котором писала Иззен.

– Да, – скромно сказала Кайа. – Я очень хотела узнать моих родителей, но, чтобы занять свое место у Наартумёграль, мне нельзя было этого делать. Сегодня мои воспитатели сказали, что если я хочу знать о них больше, то должна прийти к летописцу. И я должна поблагодарить вас от всего сердца, потому что благодаря вашему рассказу я больше не чувствую себя сиротой. О большем я и не могла мечтать.