Услышанное врачу не понравилось, но он проглотил пилюлю, лишь слегка скривился.
— Зря вы, Наталья Владимировна. Незнакомому человеку…
Меня для него не существовало, я по-прежнему был для него пустым местом.
— Сергей Петрович, позвольте мне самой решать, что зря, а что не зря.
— Как скажете, — смирился он с неизбежным, и, наконец-то, обратился ко мне. — Рассказывайте, молодой человек.
Несусветная наглость. Меня передернуло от внутреннего негодования. Вот так просто: рассказывай. О чем, о ком, и, главное, чего ради?
— Плохие сны мучают. По утрам, бывает, голова раскалывается…
Глаза доктора округлились.
— Вы ведь врач? — на всякий случай уточнил я.
— Вячеслав, ну что вы, словно маленький ребенок, — укорила Наталья Владимировна.
— Простите, — проявил ответную вежливость, возможно, не совсем искренне. — Я считал, что с лекарями проще говорить о болезнях. Это их специфика, входит в сферу их компетенции…
При слове лекарь, нарочно произнесенным мною с пренебрежением, Сергей Петрович снова скривился. Похоже, корчить кислые мины было его любимым занятием.
— О ваших недомоганиях мы, поговорим при более удобном случае. Возможно… — сказал он. — Сейчас мне интересует, что вам известно о нашем деле? Что вы знаете такого, чего не знаю я? И зачем вы так понадобились Наталье Владимировне, что она решила вам все рассказать?
Хладнокровие изменило ему. Он нервничал.
— У нее не было другого выхода. Вы так внезапно исчезли. А слабой женщине одной не управиться.
Чем больше раздражался врач, тем спокойнее становился я. Я вошел во вкус, и мне начала нравиться словесная перепалка.
— Я вас оставлю, а вы поговорите….
Но уйти Наталья Владимировна не успела. Открылась входная дверь, и сиделка вкатила кресло с Мариной.
Марина скользнула по мне равнодушным взглядом. Она действительно выглядела бледнее обычного, уставшей и изможденной.
Сергей Петрович при виде пациентки оживился. Его тоже тяготило вынужденное общение со мной. Он резво вскочил на ноги, отобрал у сиделки кресло.