И направился к выходу. Мы так и сидели, даже не пошевелившись. Никто ничего не говорил, никто не пытался возразить.
Влад уже дошел к двери, когда путь ему преградила коляска с Мариной.
— Оставь! — сказала она твердо и безапелляционно.
Влад хмыкнул. В этом «хмыке» было столько пренебрежения, что Марина мгновенно побледнела то ли от обиды, то ли от злости.
Руки у Влада были заняты, он ногой пытался оттолкнуть коляску. И тут произошло то, что стало неожиданностью для всех, кроме меня. Маринка вскочила и обеими руками вцепилась в сундучок.
— Это мое! — крикнула громко, истерично.
Они вырывали друг у друга сундучок с остервенением.
— Маринка, ты можешь ходить?
У Томы от изумления отвисла челюсть, но ее вопрос остался без ответа.
Марина словно взбесилась, ярость придавала ей силы, и Влад не мог с ней справиться.
— Оставь его, стерва! — крикнула Наталка и выстрелила.
Руки Маринки медленно, нехотя, оторвались от сундучка. Она еще успела повернуться, посмотреть на Наталку и только потом упала. Без слов, без стона, только пол глухо содрогнулся.
— Влад, бежим! — истерила Наталка, — Я из-за этой дуры сидеть не собираюсь! Увези меня отсюда! Если не увезешь, я всем расскажу, что ты убил Иннокентия!
Влад был похож на затравленного зверя.
— Молчи, дура! — рявкнул он. — Бегом к машине, заводи двигатель!
Он вырвал из ее рук пистолет и направил на нас.
— Если кто рыпнется, стреляю.
Но никто и не думал рыпаться. Героем можно быть, когда имеется шанс. Ни у кого из нас шанса не было.
Глава двадцатая
— Славик, ты и вправду меня подозревал?