Призрачно всё,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ну почему, Иннокентий Вениаминович звучит солидно, я бы даже сказал — аристократично, — подыграл толстячку, мысленно возрадовавшись, что в этот раз память меня не подвела.

— Вы так считаете? — он расцвел от радости.

Я видел перед собой счастливого человека, его лучезарная улыбка передавала хорошее настроение на расстоянии, и вдруг осознал, что тоже улыбаюсь в ответ. — Вообще-то, я и сам так думаю, но, увы, наше с вами мнение по этому поводу мало кто разделяет…

Сказано было без намека на обиду, весело, задорно. Мол, мы с тобой понимаем, а если кто обделен разумом, так это его проблема.

Нормальный мужик, и что на него Влад взъелся. Вначале я был под влиянием школьного товарища, смотрел на вещи его глазами, по принципу враг моего друга — мой враг. Теперь взглянул с иной колокольни. Иннокентий Вениаминович или Кеша, как он просил себя называть, (трудно с незнакомым человек на «ты») начинал мне нравиться.

— У меня имеется пара капель чудесного нектара. Не закрепить ли столь приятное знакомство? Как говорится, не пьянства ради, а здоровья для…

Отказать ему я не смог.

* * *

Лишь спустя мучительно долгое время я сумел понять, что жуткие, раскалывающие черепушку звуки раздаются не внутри моей головы, а их источник находится снаружи. Это слегка успокоило, но пульсирующие взрывы в мозгах или в том месте, где они должны были находиться, менее болезненными не стали.

Господи, какой же гадостью потчевал меня Иннокентий Вениаминович?

— Хорош же ты, братец, водку лакать!

Могучий бас прогрохотал в самом ухе, накрыл меня децибелами, от чего в голове взорвалось и, подобно сорвавшейся горной лавине, пронесся камнепад, сокрушающий все, что еще оставалось в ней целым.

Чтобы открыть глаза понадобились неимоверные усилия. Свет резанул по глазным яблокам, в голове в очередной раз что-то со скрежетом перевернулось, внеся новую лепту в не прекращающиеся боль и дискомфорт.

Ухмыляющаяся физиономия школьного товарища добавила новую порцию в чашу страданий, пусть не физических — моральных.

Я кое-как слез с кровати и, игнорируя Влада, непостижимым образом сумел добраться до ванной, где долго стоял под холодным душем, который, хоть и не унял боль, но притупил ее, сделал терпимой.

Я надеялся, что Влад меня не дождется, хотя подспудно понимал тщетно. Не просто так он пожаловал, не для того тратил драгоценное время, чтобы посмотреть на мою пьяную рожу.

Предчувствие не обмануло. Влад сидел в кресле возле журнального столика, и улыбка на его лице стала еще шире и еще ненавистней. С издевательской медлительностью он скрутил крышку с пластиковой бутылки, наполнил стакан пузырящейся минералкой и протянул мне. Пузырьки шипели во рту, разрывались тысячью микроскопических снарядов, отталкивались от горла и пытались вырваться через нос.

— Клин клином вышибают.

Голос Влада уже не казался подобием грома, мой слух реагировал на него адекватно.

Влад достал из внутреннего кармана пиджака металлическую фляжку. От запаха коньяка меня передернуло, и я едва сумел погасить рвотный позыв.

— Заставлять себя нужно, — заметив мое состояние, ухмыльнулся Влад. — Любишь кататься, люби и саночки возить, — добавил не совсем уместную шутку и попытался всучить стакан мне в руку.