Мама

Кажется, Маша начала постигать, - она девочка умная и понимает, что ей это тоже выгодно.

К выходу готовимся достаточно долго. Старшей в Доме остается Машенька. Выезжаем в 9 утра: Дима, Прохор, Маруся и Я - собственной персоной, директор "миссии спасения".

Выезд производим при том скромном оружии, что у нас есть: у Димы и Прохора - металлические грифы из спортзала, у меня ружье покойного Яныча, а Маруся, ввиду своей хрупкой внешности и пацифизма натуры, безоружна.

До мостика доезжаем ВАЗом, а потом, сделав небольшой крюк и перейдя брод, выходим на трассу.

Перед мостом Дима обращает внимание на то, что мы не увидели вчера вечером. - Его лицо вдруг, совершенно неожиданно, преисполняется мировой еврейской тоской и грустью.

Не выдержав, спрашиваю: Дмитрий Олегович, вам до-ветру надо, али иная тяжесть на душе.

В ответ Дима кивком головы указывает на свои "вьетнамки" - дешевую прорезиненную обувь, уже, кстати мокрую.

- Дима, ты идиот? Почечников нам тут не хватало?!

- Так об обуви и думал.

- Колись...

- Я - по-поводу тех, что мы вчера с Прохором упокоили. Тех пятеро было, и один из них явно козырный.

- И?

- Ботинки у него классные... явно новые. Я про такие шузы в телевизоре слышал - ROCKY Shoes.

- И?!

- Ну, с мертвого снять - как-то стремно. Да и воняет от них. Вот и грущу - близок локоть, да не укусить.

И смотрит, паршивец, на меня так вопросительно. Я задумываюсь.- А ведь это мысль.

- Дима, будешь возвращаться - сними. Не побрезгуй, а уж мы, что-то да придумаем. И еще. Если на них что-то золотое или с претензией на качество - то же снимай.

- А запах? Воняет же.

- А над этим будет у меня уж голова болеть.

Когда мы выходим на шоссе, то становится очевидным, что основной поток машин шедший из города, уже спал.