Мама

- Кранч это..?

- Да-да, наш дорогой Кранч Иван Николаевич, экс глава Департамента Контрразведки, а ныне Главный действующий и здравствующий комендант здания Управления..

- А ты НЕ-главный?

- А я - неглавный. Временно исполняю, так сказать, обязанности. Ивана Николаевича "папа" с собой взял. Его, и практически всех более-менее боеспособных, когда в Аулы поехал - склады с военными делить. Меня, вот, временным и назначили.

- Справляешься?

- Кранч с собой человек тридцать самых вменяемых увез к Аулам - как грузчиков-охранников, ну а мне чертову дюжину бойцов оставил. Просил продержаться до завтрашнего утра. Вот мы так и работаем - восемь на крыше, двое со мной в кабинете - страхуют, двое отдыхают, да "штрафник" у ворот. - Сбежать вчера втихую пытался, не предупредив никого, - его сектор минут тридцать, как минимум, открытым оставался. Чудом, что никто не из "этих", - Женя мотнул головой в сторону предполагаемых "этих", - не просочился. Вот мы его к воротам и приковали, - автомат, три рожка - пусть сам себя теперь и прикрывает. Да и нас, заодно.

- Если народу так мало, чего ж ты "живодерные" команды назад не отзовешь?

- А смысл? Большая их часть и так уже разбежалась. Да и назначали туда тех, будем откровенны, кого не жалко потерять. К тому же тут и так стрелков, случись прорыв вовнутрь, хватит. Просто они мне не подчиняются - народ странный и приблудный, но завтра "папа" с Иванов Николаевичем вернуться - ими и займемся.

Кравчий Сергей Петрович взглянул в коридор и не смог не признать правоту Жениных слов - 10-12 человек слонялись по коридору, сидели на стульях или просто спали. Многие из них были при оружии.

Он знал, что и на 3-м, и на 2-м этажах, и в фойе народу вряд ли будет меньше. Многие из этой "сбродной солянки" были при оружии и камуфляже, хотя были и штатские, и, что неприятно резануло глаз - штатские при оружии. Были и женщины и даже несколько детей. И всех этих людей объединяла, какая-то застывшая на лицах печать тоски и растерянности.

А еще его терзало смутно подозрение вызванное словами Евгения: "папа" точно знал, что он вернется, - иначе бы он не отдавал столь точных распоряжений относительно его персоны. А такая уверенность у "папы" могла быть лишь в том случае, если на его трюк с отпуском "папа" не повелся. Об этом Кравчему думать не хотелось совершенно, и он гнал эту мысль от себя подальше.

22.03.2007г. 11.00 - Едва ли не все что, что сказал ему Женя - Сергей Петрович знал или догадывался, но ввести себя в курс дел он был просто обязан.

Кравчий шел в свой кабинет, ставший ему тайным убежищем почти на двое суток, и был он и не рад, и не опечален. Да, теперь у него остался лишь мундир, преданный ему и преданный им - Зам, да с пару десятков бывших охранников и кладовщиков, разжалованных в живодеры, и, скорее всего, уже дернувших или погибших...

Зато его не было ТОГДА в ТОМ страшном кабинете, и он не потерял своих, как многие, и в отличие от Ольховского и других - он не дал себе выпасть из системы.

До 18.30 Сергей Петрович был абсолютно спокоен, если не сказать - флегматичен и пофигистичен по отношению к окружающей действительности. С "кладовщиками-живодерами" и охраной здания справится и Женя, а "папа" на выезде - пытается порешить делам с военными, которые успели наложить лапу на НЕсвое имущество, и делать ему, Кравчему Сергею Петровичу, сейчас было абсолютно нечего.

Поэтому, успокоив жену и детей и вздремнув часок, он снова начал заниматься тем, что делал последние полтора суток - начал слушать, слышать и анализировать, - не по нужде уже, а скорее по уже выработавшейся за несколько дней привычке. Но уже с возможностями человека вернувшегося из "краткосрочного отпуска" - не таясь и не шифруясь.

Кравчий Сергей Петрович не был ни боевым генералом, способным переломить ход "битвы", ни рядовым, с пулеметом и зверской физией. Но мало кто знает, что первый зградотряд в Великую Отечественную был создан по инициативе снизу скромным интендантом 2-го ранга.

Новость, которую он услышал в около 18.30 вечера 23 марта - его потрясла, а его флегматичное настроение сняло как рукой.

Пока он одевался, натягивая китель, в кабинет ворвался Женя:

- Вы слышали?