Либо возможна версия неизреченного пророчества, о чем нам повествует «Обращение Архонтов Харизмы». Того самого пророчества, дезориентировавшего интерзиционистов в Риме, однозначно парализовавшего их активность в провинции Сирия в целом и в ее административных регионах Галилея, Самария, Иудея…
Тем более вероятным мне представляется вариант метропольного интеллектуального пренебрежения, с каким отнеслись высокомерные интерзиционисты к появлению еще одного кандидата в универсальные пророки у невежественных, далеких от римской цивилизации провинциальных колен Израилевых, и без того ранее практически помешанных на регулярно появляющихся в их среде горлопанах и бунтарях, лжеименно объявлявших себя помазанниками Божьими.
Не стоит также сбрасывать со счетов и злополучное рационалистическое безбожие интерзиционистов, коим они заразились от своих секулярных подопечных, совместными усилиями пытавшихся превратить положительное религиозное знание в атеистический инструмент мирской сатанинской политики.
В их гуманистическом понимании одним варварским пророком больше, одним меньше не имело существенного значения. Наипаче же всего, когда проповедь Иисуса Назореянина была поначалу обращена исключительно к деклассированным элементам, стоявшим вне добропорядочного израильского общества.
Малозначащим для экуменического политического порядка с точки зрения надменных интерзиционистов представлялся и тот факт, что истинный великий пророк объявился на Востоке, в низших слоях иудеев, презираемых во всей империи за чванливое невежество и нарочитое отрицание достижений и ценностей западной античной цивилизации.
Опричь того, при изучении «Обращения Архонтов Харизмы» прошу вас, друг мой, обратить ваше внимание на то, как древние интерзиционисты презрели Евангелие от Аполлония Тианского, в безумном атеистическом ослеплении совершенно отрицая исключительный социальный потенциал монотеизма.
В противоположность оппонентам, предпочитавшим уповать на властное государственное регулирование, раннехристианские квиетисты сумели разглядеть потенциальные возможности смягчения нечестивой природы человеческой, таящиеся в разделении общества, основанного на идеальных внутренних религиозных началах, и государства, использующего аналоговое внешнее материалистическое администрирование…
«Ага! Богу — божественное, кесарю — кесарийское. В результате безбожные кесари лишаются предвечного права безраздельно властвовать как над обществом, так и в своем царстве-государстве достаточно долгое время».
— …Допустимо представить: тогдашними интерзиционистами антигосударственные и антиримские тенденции в иерусалимских проповедях Иисуса из Назарета не остались незамеченными. Тем не менее по косвенным признакам мы не обнаруживаем их пагубного воздействия на окружение Мессии.
Тогда как мифологическая концепция незримых ангелов-хранителей, изначально присутствовавшая в примитивном христианстве, заставляет предположить о вероятном участии кого-либо из квиетистов, оказывавших аноптическую поддержку прозелитам нового учения. В тождестве также заслуживает нашего внимания эпизод Благовещения деве Марии и его достославная интерпретация в харизматических и секулярных источниках.
С достаточной степенью достоверности невозможно объяснить, почему интерзиционисты не смогли обнаружить интерес противника к иудео-галилейской секте, группировавшейся вокруг провинциального пророка из захолустного Назарета. Искать единственное объяснение в неизреченном пророчестве или в специфической ретрибутивности, каковые версии нам полтора тысячелетия предлагает «Обращение», я бы тоже не рискнул.
На мой взгляд современного ноогностика, интерзиционисты начала христианской эры примерно до 60-х годов попросту прохлопали деструктивный потенциал христианства, сочтя его безвредной плебейской разновидностью иеговизма. Либо они в извечном пренебрежении аристократов понадеялись на самопроизвольное масс-коммуникативное затухание христианской проповеди, объективно и рационально не способной развиться в космополитическое вероучение среди безграмотной националистической черни.
В данном случае они также исходили из вульгарной аналогии бытия, взяв в качестве доказательства рациональные примеры того, как простонародье и посредственности искажали и коверкали на свой недоразвитый лад греческий орфический культ или же персидский зороастризм, стараниями профанов выродившийся в почитание мифического Митры.
Не стоит также забывать, как в ту эпоху резко упало влияние эвгемерического буддизма, каковой был во многом сродни христианству по своим нравственным установкам и катафатической мифологии.
Едва ли мимо интерзиционистов прошел тот факт, что Иисус Галилеянин является великим боговдохновенным пророком. Однако, поскольку его проповедь большей частью ограничивалась моноэтнической средой, глубоко обособленной от религиозной жизни Великого Рима, постольку они не сочли нужным физически истребить немногочисленную группировку последователей Иисуса Мессии, что они неоднократно проделывали с миссионерами зороастризма и буддизма, претендовавшими на экуменический и наднациональный характер проповедуемых ими религиозных доктрин.
В том, почему большинство непримиримых харизматиков, занятых аноптической междоусобицей, не сумело понять изначальные основы христианства, уяснить, насколько оно востребовано обществом, я усматриваю перст Божий наряду с эпигностическими пророчествами, откровениями и свидетельствами. По всем объективным социометрическим параметрам и социальным критериям христианство, зародившись в среде изгоев иудео-галилейского общества, абсолютно не приспособленной для рационального его развития в массовую религиозную доктрину, должно было в течение нескольких десятилетий угаснуть, сойти на нет после самопожертвования Христа Спасителя…
«Знаем-знаем, людям свойственно условно предполагать. Зато в неизъяснимом Промысле Господнем возможны любые модальные благорасположения».
— Полагаю, рыцарь Филипп, наши интерзиционисты-харизматики вполне объективно рассчитывали на то, как если бы Даров Святого Духа неадекватным этой чести апостолам безусловно недостаточно для того, чтобы оные отверженные римским имперским народонаселением сверху донизу жалкие и презренные субъекты из самых низов провинциального иудейства были в состоянии создать дееспособную религиозную организацию в модусе кафолической экклезии.
Случилось же, как мы знаем, совершенно невозможное в рамочных рациональных умопостроениях и тщетно естественном понимании харизматиков-интерзиционистов, оказавшихся постыдно бессильными в противодействии глобальной сверхрациональности, диктуемой Всевышним…
«Понятненько… Сработал постулат орденской вероятностной онтологии примерно гласящий: если что-либо выглядит несообразно натуре и нелепо для приземленного рассудка, то вполне вероятно оно сверхъестественно сообразуется с разумными силами высшего порядка, не постижимыми убогому человеческому уму в его усредненных показателях нормальности и заурядности…»
ebooksa