Мгновенно сработало предзнание: «Танзания, Дар-эс-Салам… Нам туда по делу, хоть и не срочно, но урочно…»
На высоте положения оказался и офтальмический артефакт. Технологически и теургически.
Ранее нелюдимая и отстраненная ландшафтная архитектура приобрела бодрую, — «гоу-гоу», — анимацию в режиме реального времени. Объявились люди, автомобили, животные… Хотя и без особой детализации. В обиходе больше шестикратного оптического увеличения по-арматорски доработанные очки пока не давали.
Обходя по кругу убежище, рыцарь Филипп несколько дольше задержался у следующего окна, глядя с высоты птичьего полета. Там под ним распростерлось небольшое европейское селение…
В одно и то же время он его распознал и не узнавал в настоящем, сомкнувшимся с когда-то по-особому увиденным прошлым. Однако, чем таким специфическим ему там внизу, во французской Лотарингии, предстоит невзадолге заняться, он хорошо знал.
Поправив наплечную кобуру с титановым «глоком», Филипп Ирнеев решительно уселся за предложенный табльдот в асилуме и расстелил на коленях салфетку. «А ля гер, ком а ля гер, но от обеда вне расписания отказываться неучтиво. Тем паче, ежели проголодался и переволновался…»
Под утро рыцарь Филипп вступил на мраморные плиты готического собора, некогда бывшего романской базиликой и, возможно, убежищем его далекого харизматического пращура — иберийского архонта Гая Альберина.
Теперь же инквизитор Филипп ощущал отстраненную и какую-то отрешенную специфику данного, несомненно, древнего асилума, словно бы пребывающего в тяжелых старческих раздумьях. Признавать ли сего легковесного потомка или, может статься, погодить покамест с его полным введением в права наследования? Указать ли на дверь и порог?
Все же он ему не препятствовал. Мало того, теургически снабдил ощущением, что следящим телекамерам и тревожным устройствам в соборе определенно дана статичная картинка безлюдного помещения, где технически никаких докучливых и досужих пришельцев от мира и века сего нет и быть не может.
Инквизитор тщательно огляделся в затемненных готических чертогах и степенно пошел в западный придел. Двинулся он туда, где не так уж давно рассматривал причудливо потрескавшиеся краски на старинном полотне с плохо различимым образом человека в монашеском одеянии, молящегося на фоне восходящего солнца.
Сей же час перед инквизитором под указующей картиной открылась матово светящаяся сфера транспортала. Пару секунд помедлив, он скрылся в ином пространстве-времени.
Вне линейного истечения времени рыцаря Филиппа доставило на плоскую вершину одинокой скалы. Вокруг, насколько хватало оптического увеличения, простирался ослепительный горный ледник.
«Оба-на! Уединенное, прям скажем, прохладное местечко», — поежился Филипп Ирнеев, но не от порыва ледяного ветра, а потому, что у подножия скалы располагалась смертоносная зона пространственно-временных искажений. «Как бы не сдуло, Господи, помилуй!»
На всякий случай пригнувшись, он двинулся к центру площадки к двум каменным саркофагам. На одном из них открыто лежал меч в черных деревянных ножнах.
Любопытствовать, чего там внутри резных длинных каменных ящиков, рыцарь-неофит Филипп не рискнул: «Хочется — перехочется!»
Ни к чему разводить на бобах самодеятельность, если с наследством рыцаря-адепта Рандольфо следует нормально разобраться лишь после получения необходимых указаний от душеприказчиков из Западно-Европейской конгрегации.
В то время как меч Регул, знал инквизитор Филипп, уже принадлежит по праву своему новому носителю. Потому соответствующий ритуал беспрепятственно позволяет ему взять в руки искомый артефакт, находящийся под охранным физическим заклятием.
В неуютном месте, вполне способном бросить в дрожь не только неофита, рыцарь-инквизитор Филипп, насколько это было возможно, не задержался. Он поскорее вернулся, убрался через лотарингский транзит к себе в родное и милое убежище. «В гостях, оно хорошо, а дома — на душе спокойнее».
Асилум приветствовал появление нового братского артефакта мгновенным уничтожением мелких трещин и царапин на ножнах из эбенового дерева. И точно так же заботливо прошелся со щадящей реставрирующей полировкой по вороненой гарде и черной рубчатой костяной рукояти.
Чего нет, того нет! К неимоверному огорчению Филиппа, сокеты-гнезда в гарде и в навершии рукояти, предназначенные для размещения драгоценных артефактов-апотропеев, все так же пребывали ничем не заполненными.
ebooksa