Копье. Гробница

Раздался хриплый вздох — Холлоран уловил его внутренним слухом, подобно тому, как он слышал беззвучный шепот Клина. Клин, едва держащийся на ногах, сделал шаг к нему. Он провел по лицу руками, оставляя глубокие царапины там, где пальцы касались обнаженной плоти.

— «Холлоран!»

Этот резкий крик сорвался с потрескавшихся губ Клина.

Медиум открыл глаза — огромные черные зрачки резко выделялись на синевато-багровом лице.

— Я могу причинить тебе боль, — прохрипел Клин. — Я могу сделать так, чтобы твое сердце разорвалось от ужасов, которые я тебе покажу.

Глаза низкорослого человека закрылись, и снова беззвучно рассмеялся. Холлоран «почувствовал» этот смех, и им овладел новый приступ гнева. Галлюцинации обрели резкие, отчетливые формы. Холлоран видел перед собой фантастических чудовищ, созданных его воображением — отвратительных, ужасных тварей. Но, порожденные его собственным воображением, они были чересчур вещественными и осязаемыми для обыкновенных кошмарных видений. Их острые когти резали тело, словно острые ножи. Он чувствовал зловоние, исходившее от них — их влажное дыхание наполняло воздух нестерпимым смрадом. Они присасывались к его коже своими жадными ртами (он не был уверен в том, что это рты — лишенные губ черные отверстия раскрывались в их безобразных телах), впиваясь в лицо и шею.

Он чувствовал тупую боль в руках. Грудь сжало, словно в тисках. Темный страх начал подниматься из глубины его сознания, вытесняя все остальные чувства. Нет! Это всего лишь плод его воображения — и внушения Клина. Они не могут причинить ему никакого вреда!

Однако вред они причинить могли.

Как только жадные рты впились в тело Холлорана, жизненные силы понемногу начали оставлять его. Он «знал», что враждебные живые организмы проникают сквозь кожу и попадают в вены, закупоривая их, нарушая циркуляцию крови. Они росли и набухали, впитывая в себя соки, пока наконец не достигали таких размеров, что кровеносные сосуды лопались и рвались, не выдержав растущего давления изнутри. Обессилев, он сел на пол. Теперь он знал, что методом внушения Клин постепенно доводит мозг своей жертвы до такого состояния, что собственное сознание неизбежно убивает ее. У Холлорана не было сил сопротивляться; бредовые видения, вызванные Клином, были слишком сильными, яркими и «реальными»! Лоб Холлорана коснулся холодной, мокрой каменной плиты пола.

На этот раз оглушительный грохот был не громовым раскатом.

Резкий звук привел Холлорана в сознание, вывел из оцепенения, в которое он впал, поддавшись колдовским чарам. Водоворот чувств и вихрь безумных мыслей опьянил его, одурманил его мозг. Он громко застонал. Постепенно его сознание стало проясняться, и он почувствовал острую боль в бедре — там, где его зацепила пуля, пробившая тело араба. На порванной куртке расплывалось кровавое пятно. Однако Холлоран не испугался, а почти обрадовался виду своей собственной крови и боли: резкой и пульсирующей — в раненном боку, тупой — в горле, пострадавшем от тугой удавки Даада. Эта боль возвращала его к подлинной реальности.

Холлоран открыл глаза и огляделся кругом. Чудовища куда-то исчезли. Черные тени в нишах вернулись на свое место, снова стали обыкновенными тенями.

Клин ничком лежал на полу. Неподвижно, словно мертвый.

Холлоран медленно поднялся с пола. Некоторое время он стоял, наклонившись вперед и опираясь руками о колени, чтобы окончательно прийти в себя и собраться с силами. Он обвел глазами мрачное подземелье, ища Кору.

Она присела на ступеньки возле тела гангстера. Ее халат был разорван, лохмотья свисали до пояса. На ее бледной коже отчетливо выступали багрово-красные рубцы от плети и пятна крови. Ее дрожащая рука сжимала револьвер; голубой дымок еще вился у самого дула. Она глядела на Клина неподвижными, широко раскрытыми глазами; лицо ее застыло, стало похоже на лица каменных изваяний, стоящих в углах комнаты.

— Кора… — негромко окликнул ее Холлоран и, шатаясь, побрел к ней. Встав на одно колено, он вытащил пистолет из ее пальцев, отложив смертоносное оружие в сторону.

— Мне кажется, это была его последняя пуля, — сказал он, бережно оправляя ее разорванный халат, спустившийся с плеч. Она повернулась к нему, и слабый огонек сознания затеплился в ее огромных глазах с расширенными зрачками — девушка узнала его. Она невнятно пробормотала несколько слов — Холлорану так и не удалось разобрать их; впрочем, это уже не имело значения. Он крепко обнял ее, прижимая расслабленное, податливое тело к своей груди, целуя ее посеребренные влагой — влагой ли? — волосы… — Все позади, Кора, — сказал он тихо, словно убаюкивая ребенка после ночного кошмара. — Я увезу тебя отсюда. Далеко-далеко.

Она прижалась лицом к его груди. Слезы насквозь промочили его рубашку. Он поднял руку, лаская шею под ее растрепавшимися волосами.

И вдруг почувствовал, как девушка напряглась всем телом.

За его спиной раздался шорох.