Не скрипнула. Так же осторожно Аленка прикрыла её, прислушиваясь к мерному похрапыванию бабы. В сенях накинула куртку, влезла в валенки и вышла во двор. В переулке, за палисадником, маячила высокая тощая фигура. Это был цыганёнок Алёшка, паренёк лет тринадцати. На нём была модная лёгкая куртка, распахнутая на груди, джинсы заправлены в красные полусапожки на высоком каблуке. Непокрытая курчавая голова серебрилась в свете дальнего фонаря.
Алёнка, боясь скрипнуть, медленно приоткрыла железные ворота.
— Где собака? — без предисловий спросил Алёшка.
— Сейчас приведу, подожди!
Алёнка побежала в стайку. Тарзан сразу же проснулся, хотел тявкнуть, но Алёнка сжала ему челюсти, зашипела в ухо:
— Тихо! Молчи! Ни звука, понял? Сейчас пойдёшь с Алёшкой и спрячешься, где он велит. И молчи, молчи! А то я тебе пасть тряпкой замотаю.
Тарзан глядел умными глазами, слушал, приподняв одно ухо.
— Я тебя потом назад заберу. Понял? Жди, я заберу!
Она надела ошейник, взялась за него, и повела Тарзана к воротам. Тарзан заупрямился было, но Алёнка шикнула на него, и он смирился.
Алёшку Тарзан сразу признал, и даже позволил ему почесать себя за ухом.
Втроём они двинулись по переулку, держась обочины, к цыганскому дому.
В доме в одном из окон горел свет. Алёшка сказал:
— Ну, давайте, попрощайтесь. Я его так укрою — никто не узнает, даже отец.
— Иди с Алёшкой, Тарзан! — сказала Алёнка, чмокнула собаку в лоб. — Слушайся его. Он теперь твой хозяин. Хозяин, ты понял?.. Ну, иди! А я тебя скоро заберу. Жди.
Эти слова подействовали магически. Тарзан позволил Алёшке взять себя за ошейник и увести. В воротах пёс обернулся, бросил прощальный взгляд на Алёнку, издал непонятный короткий звук.
Ворота закрылись; было слышно, как Алёшка запирает многочисленные замки и задвигает засов.
И стало тихо. Мёртво и тихо.
Спало все вокруг — дома, деревья, и даже звёзды. Весь мир спал; и всё, что сейчас происходило, — это были только его сны.
Алёнка постояла ещё немного, пока холод не пробрал её до самых костей, повернулась. И быстро зашагала домой.
Вошла без скрипа, разделась в темноте, юркнула в остывшую постель.