— Ой! — тихо пискнула остроносая. — И что, насмерть?
— Не-е… Куда там… — удовлетворённая произведенным эффектом сказала пожилая гренадёрша. — Тут, как говорится, двенадцать пуль в голову, а мозг не задет…
— Ой! А это как?
— Ну, сплошная кость. Или железная пластина в затылке. Кто ж его знает? А только, смотрю, он поворачивается так медленно, — тут с будки на оптовом складе прожектор повернули, так у этого железного, гляжу, морда-то прямо зелёная!
— Ой! Он инопланетянин, наверное?
— А кто ж его знает! Ну и вот. Этот, с пятого, обалдел, руки опустил. А зелёный монтажку у него из рук хвать — и его самого по башке. Его же собственной монтажкой… Тот брык — и лежит. Рожа в кровищи.
— Ой!
— А инопланетянин монтажку бросил, и опять давай автобус трясти. А у того кровища, кровища-то хлещет!..
Гренадёрша от торговли перевела дух, взглянула на Бракина и только сейчас вспомнила, что (или кто) он такое.
Бракин неторопливо сказал:
— Да, кровотечение из головы бывает очень сложно остановить.
Пожилая окончательно повернулась к нему, уперев руки в боки. Лицо её попеременно выражало презрение и обиду.
— Так вам чего, гражданин?
— Мне собачьего корма.
— Какого?
— Любого.
— Пакет большой или маленький? — теряя терпение, спросила гренадёрша.
— Мне без разницы. Она хоть сколько сожрёт.
Гренадёрша покачала головой и с видом, выражавшим: "До чего же тупы люди!" — полезла на полку и взяла самый большой пакет.
— Я такой не унесу, — вяло сказал Бракин. — Дайте поменьше.