Большая книга ужасов — 67,

– Ирина!

– Иду.

Надо идти. Ох, и паршивый из меня сейчас боец, но перед дядькой было неудобно. Да еще этот Палыч. Чего его дядька сюда потащил?

Я кое-как встала и побрела, ругаясь про себя на каждом шаге. А этим было нормально. Шли себе, болтали.

– Твоя бабка, сестра моя, не хотела меня видеть, я и уехал. Только в этом году твоя мать меня отыскала, сказала, что ты есть и что тебе в училище нужно. Слышишь?

– Ага. Прости, что не прыгаю от радости. Устала.

Дядька (то есть, оказывается, дед? Здрасьте!) покачал головой, но хоть замолчал на какое-то время.

3 августа (осталось 2737 дней)

Если тебе нужно пройти сквозь ад, проходи не останавливаясь.

Уинстон Черчилль

В лесу я совсем расклеилась. Хотелось упасть под дерево и уснуть. Только запах падали крепко удерживал за ноздри. Как мне тогда не хватало моей тепленькой волчьей шкуры! Последняя тяжелая ночь в этом месяце была вчера.

Люди неловки, хрупки и почти не чувствуют запахов, это убийственно. Два чертовых километра мы шли по лесу, и я не могла сказать, удаляется запах, приближается или стоит на месте. Он просто был ровным удушающим полотном, и меня от него трясло. Меня вообще трясло. В опустевшей голове не было ничего, ни мыслей, ни даже страхов. Если меня сейчас убьют – хоть высплюсь. За спиной хрустнула ветка.

* * *

Я развернулась, готовая ко всему.

– Стойте! Я с вами пойду. – Среди черных стволов заблестел луч фонарика. Я еще пару секунд не могла уразуметь, что те, кого мы ищем, не предупреждают о своем появлении, да еще так громко. Деды развернулись и сделали несколько шагов навстречу лучу. Из леса выскочил Мелкий:

– Здрасьте. Можно я с вами?

Меня он сперва ошарашил, и дедов, кажется, тоже. Они стояли истуканами, пока я трясла Мелкого за шкирку и орала:

– Ты что, дурной, не знаешь, куда мы идем?! Жить надоело?! Чего ты вообще сбежал?!

– Не знает, – оборвал дед, и мне стало стыдно: правда же, не знает. – Долго за нами шел?

– Не очень. Но тут обратно уже нельзя, потому что…

– Да уж не пустим мы тебя обратно, – включился Палыч. – Хитрец-мертвец. И что с тобой делать?

– Пристрелить, чтобы не мучился, – говорю. Вечно этому Мелкому до всего есть дело!