– Если придется – пристрелим, – заявил дед. – Но, надеюсь, не придется. Ирина, нужно тебе его проводить.
– Еще чего! – буркнул Мелкий, но быстро осекся и пустился в объяснения: – Я не знаю, где все, я отстал…
– Не важно. Она доведет тебя до любого безопасного места, подальше отсюда. Здесь тебе нельзя.
– Ей, значит, можно…
– Разговорчики! Сейчас ты пойдешь с Ириной… – Дед не договорил. Палыч взял его за плечо и поднял вверх указательный палец.
Я прислушалась. Запах стылого мяса заметно усилился, я даже забыла про свою усталость.
Дед отвесил Мелкому затрещину и шепнул: «Пошли». А сам присел под деревце, взял у меня колышки, старый ватник и стал скручивать факелы, как гигантские ватные палочки… Мелкий направил на него фонарь, но дед спешно замахал рукой: мол, выключи. Фонарь погас.
У Палыча бегали глаза. Я прислушивалась. Где-то в лесу осенние листья зашуршали под чьими-то шустрыми лапками, как будто мыши бегут нам навстречу. Только в этом лесу мышей нет.
– Факелы зажжем в последний момент, надо беречь огонь. Ирина, ты прикрываешь тылы. И помни: только огнем, больше их ничем не проймешь. И береги себя. Мы не из тех, кого они оставляют в живых. Тебя тоже касается, – он обратился к Мелкому. – Иначе уже мы не сможем оставить тебя в живых.
– Кого ловим-то? – уточнил Мелкий.
– Не спутаешь.
Дед раздал нам факелы, взял канистру (он уже успел приделать к ней паяльную лампу, неужели получится огнемет?):
– Пошли.
Идти молча Мелкий не мог. Шел, наступая мне на пятки, и бубнил в ухо:
– Когда мимо леса шли, я видел, как сюда уходит девчонка. Одна! А это оказалась ты…
– Я точно не одна уходила.
– Я пошел за ней, хотел вернуть и…
– … и вышел на нас. Ясно. Ты вообще понимаешь, что здесь происходит?
– Я ж не тупой. Сперва в «Новостях» показывали, что люди пропадают. Потом весь поселок за одни сутки раз – и уехал. Нельзя здесь оставаться – это ясно.
– Тихо! – цыкнул дед и встал.