— Дэнфорт, ты дома?
Молчание. В столовой один стул перевернут. Сдвинув брови, Миртл поставила кастрюльку на стол и поправила стул. Первые нити беспокойства, тонкие и прозрачные, как паутина, натянулись в душе. Она подошла к кабинету. Дверь оказалась запертой. Миртл прижалась к ней ухом и прислушалась. Она была уверена, что слышит слабый скрип кресла. — Дэнфорт, ты здесь?
Нет ответа… но ей показалось, что из-за двери донеслось покашливание. Беспокойство перерастало в тревогу. Последнее время Дэнфорт находился в нервном напряжении — он единственный из всех сотрудников городской управы работал в полную силу. а весил при этом гораздо больше, чем нужно при его росте. Что если у него случился сердечный приступ? Что если он лежит там, на полу? Если тот звук, который она приняла за кашель — тяжелое дыхание?
Прекрасное утро и начало дня, проведенные сообща, подсказывали такое завершение, как вполне возможное. Начали за здравие, кончили за упокой. Она взялась было за ручку двери, но тут же отдернула руку и прижала к горлу. У нее уже был достаточный опыт подобных попыток войти к Дэнфорту в кабинет без стука, чтобы больше никогда этого не делать. Никогда, никогда, никогда она не войдет в его святая святых без приглашения.
Да… но если у него инфаркт… а если… или… Она вспомнила перевернутый стул, и беспокойство снова захлестнуло ее.
Предположим, он пришел домой и вспугнул грабителя? Вдруг грабитель стукнул Дэнфорта по голове и отволок его, без сознания, в кабинет? Она забарабанила в дверь.
— Дэнфорт? С тобой все в порядке?
Молчание. Тишина в доме, нарушаемая лишь тихим тиканьем старых дедушкиных часов в гостиной и… да, она теперь полностью в этом уверена — поскрипыванием кресла в кабинете. Миртл снова потянула за дверную ручку.
— Дэнфорт, с тобой все в…
Пальцы уже обхватили ручку, когда из-за двери послышался его разъяренный крик, заставивший Миртл отшатнуться с испуганным всхлипом.
— Оставь меня в покое! Неужели ты не можешь оставить меня в покое, тупица?
Миртл застонала. Сердце колотилось высоко, почти в горле. То, что она услышала, не было неожиданностью: все та же ярость и ненависть в голосе. Но после такого прекрасного дня, проведенного вместе, он не мог ее оскорбить больше. Даже если бы все лицо изрезал бритвой.
— Дэнфорт, я думала тебе плохо… — голос ее звучал так тихо, что она сама еле слышала.
— Оставь меня в покое! — Теперь он стоял уже прямо за дверью, она поняла это по звуку.
О, Господи, неужели он сошел с ума? Может так быть? Как это может быть? Что случилось после того, как он высадил меня у Аманды?
На эти вопросы она не могла найти ответов. И тогда она поднялась наверх, достала из шкафа в швейной комнате новую куклу и пошла в спальню. Сняв туфли, Миртл легла на постель со своей стороны и положила куклу рядом.
Откуда-то издалека доносился перекликающийся вой сирен. Она не обращала на него внимания.
Их спальня была прелестна в это время дня, полна яркого октябрьского солнца. Но Миртл этого не замечала. Она видела лишь непроглядную тьму. На душе у нее камнем лежало горе, горе, которое не могла развеять даже прекрасная кукла. Ощущение Несчастья, беды забило ей горло и не давало дышать.
О, как она была счастлива сегодня, как счастлива! И он тоже был счастлив. Она уверена. А теперь все даже хуже, чем было раньше. Гораздо хуже.
Что же случилось? О, Господи, что случилось, и кто за это в ответе?