Он был еще жив, хотя находился при смерти. Его тело сильно обгорело, но лицо почти не пострадало. Волосы у него побелели, как и глаза. Он лежал на койке и, давясь, откашливал сгустки светящейся слизи, вроде той, которую они видели на палубе. С ним произошли страшные перемены. Это касалось не только его глаз, похожих на запотевшие от пара зеркала, и светящейся слизи, текущей изо рта. Было еще и другое. Крайчек словно постарел на сотню лет, как будто был подброшен на немыслимую высоту, и с такой скоростью, что все его тело обгорело до мяса.
Хотя он не мог видеть их, он знал об их присутствии.
— О, да, о, да, да, да, да, да. Оно пришло, пока вас не было… разноцветное, огненное, с ледяными глазами… оно пришло и продолжает приходить снова и снова…
Джордж хотел зажать себе уши, потому что был не в силах слышать эти профанации. Не хотел чувствовать, как они пронзают его мозг, рвут его на части. Потому что в Измерении Икс обитали существа, с которыми можно было сражаться. Но были и другие — призраки, разные мерзости, и то ползучее призрачное вещество. И против них у тебя не было ни единого шанса. И где здесь Божественное Провидение?
Крайчек продолжал что-то говорить. Он то и дело кашлял, стонал и издавал пронзительные, безумные звуки, которые никто, находящийся в здравом уме не смог бы издать.
— Вы… вы должны это видеть… оно такое холодное… такое яркое… такое жаркое и холодное… влажное и сухое… оно затягивает тебя в свой черный разум… в ледяную обжигающую вечную тьму… о, о, о, вы увидите… вы почувствуете его, а оно почувствует вас…
А потом он умер.
Просто замер на полуслове, и все.
Казалось, никто не мог пошелохнуться. Все были такими же неподвижными, как труп Крайчека. Он могли лишь смотреть друг на друга, либо не смотрели, а просто чувствовали. Чувствовали нарастающую, железную тяжесть в душе. Чувствовали, как неуверенность превращает их в статуи, в манекены, в безмолвные неподвижные создания.
И Кушинг?
Нет, все кроме Кушинга. Он знал, как и все впрочем, что оставаться опасно. Что каждая секунда стоит жизни одной клетки и хромосомы. Все равно, что стоять на раскаленной сковородке и ждать, когда зашипишь и забрызжешь салом, словно жирные ломтики бекона.
— Мы должны убираться отсюда, — сказал он, уводя Элизабет прочь. — Не трогайте ничего… здесь все заражено радиацией…
Ошеломленные, они молча проследовали вслед за ним в туман и сели в шаланду. Затем Кушинг и Менхаус взялись за весла и стали грести прочь от яхты, напоминающей сейчас разгерметизированный реактор атомной электростанции. А Кушинг все бормотал:
— Радиоактивные осадки… о, господи, черный дождь…
24
Теперь их было четверо. Не много, но хотя бы что-то. Коллективный разум, коллективная сила, последний мускул человечества в этом безбожном месте, в этом Измерении Икс или Мертвом море. В этом жутком, кошмарном месте рваных завес, лежащем в черном туманном зазеркалье. Да, они пришли сюда большой командой, но это место обстругало ее, как полено, рассеяв стружку и щепки во все стороны. И теперь они были лишь последним мускулом, но у них оставались стремление, решимость и последняя отчаянная надежда, прежде чем тьма поглотит их. И они будут использовать этот мускул, пробьют в этом месте дыру, заставят его работать на себя. Пока не пришел тот другой, пока тот Туманный Дьявол и анти-измерения не поглотили их души, они будут сопротивляться.
Изо всех сил.
Потому что это их последний шанс.
Поэтом они гребли в зловонном тумане, пробирались через кладбище кораблей, прорывались сквозь водоросли, напоминающие непролазные джунгли, скользили вокруг остовов мертвых судов, пока не оказались в каналах, отмеченных на карте Гринберга. И только потом началась настоящая работа. Они решительно налегли на весла, устремив лодку в призрачные пустоши Внешнего Моря.
И где-то впереди, в пресловутое Море Завес, словно пасть, готовая захлопнуться, их ждал «Ланцет».