Наугад

22
18
20
22
24
26
28
30

Если во время побега от охотников воздух напоминал желе, то сейчас мы будто двигались сквозь цемент — среда изо всех сил сопротивлялась, вынуждая мышцы напрягать по полной. Я оглянулся: Лилька, тяжело дыша, покачала головой. Появилось лёгкое чувство голода.

Однако цель оказалась достигнута: люди у входа в здание замерли, словно статуи, позволив нам раздвинуть стеклянные двери и войти внутрь. Тьма казалась сияющей глубиной океана, где, с открытым ртом, замерла рыба-вахтёр, сжимающая трубку телефона возле уха. Ещё пара рыбин, в костюмах охраны, внимательно изучала открытый электрический щит, а пиранья, в шиншилловых мехах, подняла ногу и воздела руки над капюшоном шубы.

Мы ввалились на площадку служебного хода и вышли из сумрака, или как эта ерунда у нас, у вампиров, называется. Гудели мышцы, словно я закончил суперсет, а сеструха, тяжело дыша, громко шмыгала носом. Но никто из нас не вспотел, правда есть хотелось просто неимоверно и во рту стало сухо.

За дверью послышался оглушительный визг, выражающий недовольство и басовитая скороговорка, в которой ощущался нешуточный испуг.

— Ну, пошли? — мы поцеловались, — я узнал, что у меня…

Лилька рассмеялась и поскакала вверх. Ух, как это оказалось легко, после предыдущего променада! Словно снять штангу с плеч. Полсотни лестничных пролётов мы преодолели во мгновение ока, выскользнув на тёмный уровень двадцать пятого этажа.

— Вон — лифт, — сеструха ткнула пальцем, но я покачал головой.

— Этот — обычный, помнишь, Мина объясняла: выше он не идёт. Нам нужен специальный, у которого только три входа: на первом этаже, здесь и в пентхаусе. Мина говорила: он должен быть за углом.

— А вы ещё кто такие? — в лицо ударил ослепительный луч фонаря, а на плечо опустилась ладонь, воняющая чесноком, — как вы сюда попали?

Парень с тонкими усиками на изумлённой физиономии. На куртке надпись: «Секьюрити». Ну всё, как полагается: даже электрошокер на поясе. Я в упор смотрел на него, пытаясь придумать объяснение и не мог: в голове словно бил огромный колокол: Бам, бам! Я попытался остановить чёртову молотилку, но вместо этого, очередной удар отозвался вспышкой багровых искр и выбросил меня в алую бездну.

Очнулся я на полу, склонившись над неподвижным телом охранника. Напротив, на коленях, сидела Лилька и глухо урчала, жмуря светящиеся оранжевые глаза. Всю её физиономию покрывали тёмные точки, а губы казались необычайно блестящими. Ощущая нечто липкое на подбородке, я провёл пальцем по коже и слизал душистую жидкость. Кровь. Я медленно посмотрел вниз: грудь парня не шевелилась, а на шее зияли две кусанные раны. Мы поели. Вот, как это заканчивается, если тебя некому остановить…Прости, пацан. Я не хотел, честно! Бабушка…

— Лёша! — сестра пришла в себя, испуганно рассматривая нашу жертву, — мы…Он…

— Не время, — я схватил труп и поволок его за угол, — идём, быстрее. Чёрт его знает, сколько мы развлекались.

— Лёшка, — Лилька всхлипывала, — я же не хотела! Я даже не понимала, что происходит!

— Знаю, — вовремя мы убрались: кто-то открыл дверь и выглянул в фойе, окликая Сергея Фёдоровича, — в следующий раз, один ест, а второй — держит себя в руках. Если это, мать его за ногу, вообще возможно!

Вот и нужный лифт: с замочной скважиной и щелью, для карточки — ни хрена себе безопасность — ещё бы сканер сетчатки поставили! Я потянул дверцы в стороны и створки, облицованные палисандром, хрустнули и разошлись. Пытаясь ни о чём не думать, я схватил несчастного секьюрити и швырнул в шахту. В нашей новой жизни имелись и тёмные стороны. Очень тёмные. Самое дерьмовое, что я никак не мог пожалеть жертву по-настоящему — мешало чувство сытости и какой-то эйфории, словно я принял экстази.

Карабкаться по жирно блестящему тросу не потребовалось: на противоположной стороне шахты поблёскивала ступенями металлическая лестница, уходящая вверх. Я приобнял Лильку и кивнул: видишь, мол? Сестра молча мотнула головой и шмыгнула носом.

Шаги неизвестного, который продолжал окликать своего Сергея приблизились, а на стене появился круг от фонаря. Я перепрыгнул колодец и вцепившись в алюминиевые ступени, полез вверх, слыша шелест Лилькиных одежд за собой. Около самой кабины пришлось притвориться крокодилом на газоне — настолько узкий оставался проход.

Так, теперь осторожно заползаем на крышу, пытаясь не перемазаться в чёртовой смазке, которой здесь тщательно покрыли каждое колёсико. Проклятый люк никак не желал открываться и психанув, я стукнул по нему ногой. Хрустнуло и я едва не отправился следом за упрямой крышкой. Лилька, закусив губу, сделала большие глаза и покрутила пальцем у виска. Я и сам надеялся, что получилось не слишком громко.

Спрыгнув в тёмную кабину, я оценил себя в тусклом свете каких-то люминесцентных лампочек, перемигивающихся по периметру огромных, во всю стену, зеркал. Кстати, а почему мы отражаемся? Непорядок. Сестра, с тихим: «Ой!» оказалась в моих руках и замерла, прислушиваясь. Вроде тихо. Может мой вандализм не привлёк постороннего внимания.