— Как это? — спросил Алешка и с тревогой посмотрел на Прасковью Захаровну.
— Ну, просто волшебные, — ответила за нее Галка. — Я же тебе читала волшебные сказки. Помнишь? Так эти цветы пришли к нам в сад из такой сказки.
— Как пришли? — снова спросил Алешка и испытующе посмотрел на Галку. — В гости?
— А вот как — это самое, по-моему, удивительное дело, — сказал Ваня Самарский.
— Чего ж удивляться-то! — возразил дед Кузьма. — Удивлялись мы сколько лет, а теперь нам удивление не в удивление. Во какие мы стали лихие господа!
— Это как? — строго спросил Алешка. Спрашивал он только по привычке.
— Бесперечь удивлялись. Прямо шпыняло нас новостями со всех боков. Первым делом — трактор! Потом эти самые самолеты пошли гудеть над полями, опылять посевы. Потом, значит, комбайн явился. Переполоху наделал — страсть! Да и то сказать — чудодейственная машина. Потом огонь электрический провели, запылали светом окрест все села до самой глухомани, до Лопухов. Пильщик я был. Помимо меня, никто не умел пилу из сосны вытащить, когда ее всей сосной зажимало. Я один этот секрет ведал, а теперь пилят электрической пилой. Вжик, вжик, — и пожалуйте!
Алешка засмеялся. Он прямо захлебывался от смеха.
— Чего это он? — удивился дед.
— Это он на «вжик», — объяснила Галка.
— Вот-вот! — одобрительно сказал дед Кузьма. — Ты смейся, милок. Говорят, когда человек много смеется, так ему сахару потреблять не надо. Верно это или нет?
— Тоже выдумывают невесть что, — гневно сказала Прасковья Захаровна. — А ты и рад повторять. Перед ребенком. Его и так есть нипочем не заставишь.
— А ты ему зубы заговори — он и станет есть. На то ты и нянька.
Схватка между дедом Кузьмой и Прасковьей Захаровной грозила разгореться, но тут вмешался Ваня Самарский.
— Да будет вам! — сказал он с досадой. — Можете вы это понимать, что сотни лет стояла наша рязанская земля, всякие в ней случались события, а вот такого цветка еще никогда здесь не было? Не вырастал на нашей земле такой замечательный цветок. И я думаю, что отсюда надо нам сделать вывод.
— Ну-ну, делай, — согласился дед Кузьма, закуривая цигарку. — Лети в небеса.
— Цветок этот, конечно, для красоты, — сказал как бы с сожалением Ваня и с виноватой улыбкой посмотрел на меня. — Вы не обижайтесь. Я понимаю, что без этого, без красоты, не может быть жизни. Особенно если говорить о коммунизме. Тут дело не в этом. А в том, что цветок этот южный, зябкий, для нашего климата как будто бы посторонний. А вот растет и цветет. Дело, значит, не в одном этом цветке, а в дерзости человека.
— А я теперь ничему не дивлюсь, — повторил дед Кузьма. — Арбузы под Москвой стали растить. Это что ж такое? Это, брат, прямые чудеса! Или, скажем, наши луга. Старые луга, что говорить. Ну, мельчают, понятно. Трава свою породу теряет. Так ране кто об этом заботился? Да никто! А нынче, видел, сколько машин пригнали? Будут луга молодить. И будет тут рость не трава, а чистое золото.
— Это как? — спросил Алешка.
— Ну, золото. Как тебе растолковать? Вещество вроде как этот цветок, только с твердостью. И со звоном. Я лучше тебе расскажу про мужичка одного колхозного, что хотел все знать.