Княжна спросила глазами одного из черных господ — тот кивнул с таким видом, будто теперь уже все равно. Тогда она подошла к постели.
— Тебе лучше? — тихо спрашивает она. — Милый, милый, тебе действительно лучше?
— Да, — отвечает он нерешительно, ему немного не по себе от странного поведения присутствующих. — Почти совсем хорошо, только… только…
Пристальный взгляд княжны наполнял его смятением, почти страхом; непонятно сжалось сердце.
— Ты что-нибудь хочешь? — наклонилась она над ним.
От взгляда княжны ему стало вдруг жутко.
— Спать, — шепнул он, чтоб избежать этого взгляда.
Княжна вопросительно взглянула на обоих господ в черном. Один из них слегка наклонил голову и посмотрел на нее так… так странно и серьезно… Она поняла, побелела еще больше.
— Ну, спи тогда, — еле вымолвила княжна и отвернулась к стене.
Прокоп удивленно огляделся. Пауль совсем засунул платочек в рот, Хольц стоит выпрямившись, как солдат, и только часто моргает, а Краффт откровенно ревет, прислонясь к шкафу и шумно сморкаясь, как расплакавшийся ребенок.
— Да что с вами?.. — вырвалось у Прокопа, и он сделал движение, собираясь сесть; один из докторов положил ему руку на лоб — рука была мягкая, добрая, она вселяла уверенность — такие руки, наверно, у праведников, — и Прокоп разом успокоился и блаженно вздохнул. Уснул он почти мгновенно.
Потом снова тоненькая ниточка чуть брезжущего сознания связала его с действительностью. Горит одна лампочка на ночном столике, а у постели сидит княжна в черном платье, смотрит на него блестящими, мерцающими глазами. Он поскорее прикрыл веки, чтоб не видеть — так страшно становилось от этого взгляда.
— Как ты себя чувствуешь, дорогой?
— Который час? — спросил Прокоп, как во сне.
— Два часа.
— Дня?
— Ночи.
— Уже… — удивился он, сам не зная чему — и снова потянулась неверная нить сна. Временами Прокоп приоткрывал глаза, взглядывал сквозь щелочку век на княжну и снова засыпал. Почему она все время так смотрит? Несколько раз она освежала его губы ложечкой вина; он глотал вино, бормоча спросонья. Наконец впал в глубокий, обморочный сон.
Проснулся Прокоп только от того, что один из черных господ осторожно выслушивал его грудь. Еще пятеро стояло вокруг.
— Невероятно, — бормотал человек в черном. — Прямо железное сердце.
ebooksa