Замысел уравнять сословия всегда был лишь прекрасной мечтой: закону не под силу уравнять людей наперекор природе.
Если бы законная власть действовала всегда справедливо, нам не в чем было бы упрекать дурных государей.
Будьте осторожны с человеком, который внимательно входит во все ваши дела, но о своих делах помалкивает.
Самое убедительное свидетельство нашей беспомощности в том, что всем и всегда самовластно распоряжается случай. Кому даны высокие добродетели и талант, тому реже всего достаются высокие должности. Фортуна не. столько несправедлива, сколько пристрастна.
Люди не в силах устоять перед лестью, и даже понимая, что им льстят, все равно попадаются на эту удочку.
Таинственность, которой мы окружаем все свои дела, говорит порою о еще большей слабости характера и причиняет еще больше вреда, нежели болтливость.
Те, чьи занятия гнусны, — воры, например, или падшие женщины, кичатся своими низменными делами и каждого порядочного человека держат за дурака: большинство людей в глубине души презирает добродетель и плюет на славу.
Лафонтен, по его собственным словам, считал аполог[172] вершиной словесного искусства, но, полагаю, ни один подлинно великий человек никогда не убивал времени на сочинение басен.
Дурное предисловие еще больше растягивает дурную книгу, но хорошо задуманное задумано хорошо, а хорошо написанное написано хорошо.
Сокращать следует только дрянные сочинения; мой опыт говорит — если книга хороша, предисловие к ней не может быть скучно.
Напыщенная гордость в любых случаях смехотворна: основанная на вымышленных достоинствах, она нелепа, на слишком легковесных — низменна; правомочную гордость можно узнать уже по одному тому, что она всегда к месту.
Мы не ждем от больного, чтобы он был полон сил и бодр, как здоровый, удивляемся, если этот человек до последней минуты хранит здравый разум, ну, а если не утрачивает и твердости духа, мы говорим, что в подобной кончине есть что-то искусственное, настолько она необычна и мало кому по плечу. Но если кто-то, умирая, теряет эту твердость или изменяет правилам, которых держался всю жизнь, если, будучи во власти самой неодолимой слабости, проявляет слабость... О слепая злобность человеческой души! Никакие самые очевидные противоречия не смутят недоброжелательство, лишь бы очернить ближнего!
Не призван к великим достижениям в области государственных дел, науки, искусства или на поприще добродетели тот, кому не дорого избранное им дело само по себе, независимо от даруемого этим делом почета; такому человеку напрасно и браться за него: ни ум, ни тщеславие не заменяют таланта.
Женщины неспособны постичь, что существуют мужчины, к ним равнодушные.
Светский человек просто не смеет не быть волокитой.
Как ни велики преимущества юности, молодой человек только тогда начнет пользоваться успехом у женщин, когда они превратят его в фата.
Соблюдение целомудрия вменяется в закон женщинам, меж тем в мужчинах они превыше всего ценят развращенность. Ну, не забавно ли?
Как ни восхваляй женщину или заурядного писаку, сами себя они восхваляют еще больше.
По утверждению одного писателя, женщина, уверенная в изысканности своей манеры одеваться, даже не подозревает, что когда-нибудь над ее нарядом будут подсмеиваться, как над прической Екатерины Медичи: все наши излюбленные моды устареют еще раньше, быть может, чем мы сами и даже чем так называемый хороший тон.
ПАРАДОКСЫ А ТАКЖЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ И МАКСИМЫ