Дух волков

– Каала, – окликнул меня Тлитоо. Никогда прежде он не называл меня этим именем. Голос его прозвучал необычайно громко в окружавшей нас тишине. Не было слышно ничьих голосов, теплый ветер носил лишь пепел. – Надо идти в большое стойбище.

Мне не хотелось идти в Каар и видеть доказательства моего поражения. Я не хотела смотреть на людей и волков, погибших из-за меня, не хотела слышать, как живые обвинят меня в разрушении их домов. Но это было бы непростительной трусостью. Я пошла за Тлитоо в стойбище.

Я поняла, что мы пришли на окраину Каара, когда заметила сложенные на опушке сгоревшего ельника носорожьи кости. Стойбище было уничтожено почти полностью, если не считать нескольких устоявших домов, остовы которых до сих пор дымились на центральной поляне. Стойбище опустело. Во всяком случае, уцелевшие жители из него ушли. Повсюду лежали мертвые тела. Мертвых было так много, что я засомневалась, что здесь вообще кто-то выжил. С ветвей обожженного вяза на землю слетела Хлела. Этот огромный вяз был единственным устоявшим деревом. Все кусты и молодые деревья вокруг него сгорели без остатка.

– Они хотели огнем прогнать вас с вашей территории, – проскрипела Хлела. – Люди говорили, что волки отравили землю и ее надо очистить. Я спряталась на дереве и слышала, что они говорили. Один из них, по имени Давриан, нарочно спалил, кроме того, деревню крианов. Он говорил, что крианы опасны для людей еще больше, чем волки. Но потом огонь вышел из повиновения, и загорелись их собственные дома, – она негромко каркнула и снова взлетела на вяз. – Сгорело все, а большинство жителей погибло. Те же, кто выжил, ушли в деревню Лаан. Они согласились с тем, что старые крианы стали опасны, и отказались от их учения.

Я не смогла сдержать рычания. Уже в тот момент, когда Хесми изгнала нас из деревни, я поняла, что мы проиграли битву за людей Каара. Теперь Давриан обратит против нас и остальных людей. Вороны тихо переговаривались. Они шли по земле, то и дело вскакивая то на кучу костей, то на обгоревший остов уничтоженного убежища. Все, на что они садились, несло на себе отпечаток смерти и разрушения.

Я подняла голову и принюхалась, чтобы понять, есть ли здесь выжившие, но все перекрывал нестерпимый запах гари. Я несколько раз чихнула, потом уловила слабый волчий запах и пошла на него.

Я увидела трупы Праннана и Аммы, лежавшие рядом с двумя мертвыми людьми.

– Они спали в одной хижине вместе с людьми, – сказала Хлела. – Они так и остались с этими медлительными людьми и не успели убежать вовремя. Я пыталась вывести их, но они смотрели только на своих людей.

Меня обдало таким стыдом, что я едва устояла на лапах. Первая заповедь вожака – беречь идущих за ним волков. Амма и Праннан доверились мне, но я принесла им смерть. Я делала все, что в моих силах, чтобы завоевать расположение людей и спасти волчий род, но в результате убила волков, которые больше других нуждались в моем покровительстве. Когда родилась я – дитя смешанной крови с полумесяцем на груди, – Рууко сказал, что я буду несчастна. Милсиндра же говорила, что я погублю волчий род. Оба они оказались правы.

– Иди сюда, волчица, – позвал меня Тлитоо. Он стоял, склонившись над каким-то едва шевелившимся существом.

Я поковыляла к ним на одеревеневших лапах. Тлитоо склонился над вороном, грудь которого мучительно вздымалась при каждом вдохе. Глаза ворона были полузакрыты.

– Он говорит, что некоторым людям удалось бежать из стойбища. Хесми не смогла. Она осталась, чтобы спасать других, и погибла вместе с ними, – произнес Тлитоо. – Он говорит, чтобы мы не сдавались, что мы близки к успеху, говорит, что ты не должна забыть, чему научилась как Нейякилакин.

Умирающая птица открыла глаза и уставила на меня немигающий взгляд.

– У тебя нет времени на сожаления, – прохрипел ворон, с трудом шевеля клювом. – Нет времени и на упрямство. Не повторяй ошибку, которую до тебя делали столь многие волки.

Этот ворон до боли мне кого-то напоминал.

– Она должна найти способ поговорить с девушкой, – сказал он Тлитоо. – Это единственный путь. Найдите его.

Я поняла, кого напомнил мне этот старый ворон. Хриплым голосом и горящим взглядом он очень походил на Ралзуна, который мог бы точно так же слететь с дерева, если бы у него были крылья.

Я опустила голову и принюхалась. От старого ворона явственно пахло смертью. Мне захотелось поддержать его, облегчить последние минуты, но его пылающий взгляд остановил меня.

– Ты человек или ворон? – спросила я его.

– Я Нейякилакин, – с трудом просипел он. – До этого я был царем воронов. Я жил до тех пор, пока мне на смену не пришел новый Нейя. Не дай пропасть моим усилиям.