Я похолодел. Выродок не станет даже тратить пулю. Выкинет наружу, и поминай, как звали.
— Что, не ожидал?
Я признаться действительно не ожидал от этого поддонка снисхождения. Смерти — да, но издевательств…. И почему власть предержащие всегда такие сволочи?
Ловкие беспринципные людишки. Видимо, не многие решатся нырнуть в океан дерьма гордо именуемый политикой. Врать не краснея народу, не испытывая угрызений совести.
— Знаешь, — сказал я ехидно Санчесу, — я за тебя не голосовал.
Красное лицо метиса расплылось в злорадной улыбке, мясистые губы обнажили жёлтую эмаль зубов.
— Мне всё равно хватило, — палец президента утопил белую мигающую кнопку на стене, кабина дёрнулась, поползла вверх.
— Это не имеет значения. Главное мы сохранили структуру. Дёргаем за ниточки, проворачиваем…
Мне так и хотелось плюнуть в его крысиные глазки, откусить крупный прыщавый нос, плюс въехать сапогом между сутулых коротких ножек. Эти люди заигрались.
Оторвались от реальности и воротят что не попадя.
Едва не вскрикнув от боли, я повернулся к двум безмолвным болванам в камуфляже.
— Может, хоть наручники снимите?
Экзекуторы равнодушно переглянулись, уставились на своего патрона.
— Это можно, — оскалился тот. — Осматривать достопримечательности столицы удобнее, когда ни что не мешает.
Все кто ехал в лифте, заржали, будто это было смешно. Наручники за спиной щёлкнули, я как подкошенный рухнул к ногам президента.
— Не прикидывайся.
Начищенный ботинок Санчеса отпихнул меня к стене. Онемевшие кисти не слушались, голова норовила встретиться с полом. Я чувствовал себя, словно выжатый лимон, чихни и рассыплюсь как старая развалина. Сдаться сейчас — не дождутся. Пальцы упрямо впились в настенный выступ белоснежной отделки кабины, кое-как удалось сесть.
— Я не прикидываюсь, мексиканишка. Мне и вправду…
Меня снова хотели отоварить за непочтение, но Санчес вовремя остановил своих молодцов.
— Не трудитесь, ребята. Пусть почешет языком напоследок.