— На что намекаешь, Арсентий?
— Да почему намекаю, как есть говорю — скоро за нас Соколов возьмется, это ты понимаешь? Ну а если одного из нас не станет, то с последним он быстро справится.
— Рано паникуешь, сявка он еще на нас рот раскрывать. Хотя кое в чем ты прав — что-то в последнее время и в самом деле суеты в Москве слишком много. Да и не хочется мне, чтобы в связи с арестом Юрьевского вопросы мне Бестужев задавать начал. Того и гляди приплетут куда не надо, все-таки виделись мы с ним не раз — мало ли, что там у тайной канцелярии на уме.
— Это ты к чему сейчас? — удивленно спросил Морозов.
— Думаю я, дружище, из Великого Московского княжества на время уехать, вот что.
— Ах ты крыса, Кирилл Романович! — хлопнул себя по жирным ляжкам Арсентий Борисович. — Что же ты, друг закадычный, одного меня здесь бросить хочешь?
— Только давай без громких слов, хорошо? Где ты набрался этой дури? — скривился Болотов и слопал еще одну маслину. — Что значит — «бросить»? Во-первых, я каждый год на курорт езжу, сам знаешь какая у меня беда с суставами. Во-вторых, нервишки подлечить хочу... Ну и, в-третьих, здесь сейчас и в самом деле слишком горячие деньки наступают, а я не враг сам себе. Нужно силы восстановить, с мыслями разобраться, планы на будущее выстроить. Я себе уже и виллу в Баден-Бадене снял, так что поеду, отдохну годик, а там видно будет.
— Годик? Да ты спятил! — лицо Морозова сделалось красным как помидор. — Бежишь значит!
— Почему бегу? Я же сказал — беру паузу.
— А за делами значит мальчишки твои будут присматривать?
— Не-а, — покачал головой Болотов. — Мы всей семьей отдыхать уезжаем. Так что за делами моими управляющие будут присматривать. Да и директора у меня не глупые — справятся и без моего присутствия.
— Значит все-таки бежишь... — пробормотал Арсентий Борисович.
— Между прочим, я тебя не заставляю здесь оставаться, — сказал ему Кирилл Романович. — У нас же с тобой почти по всем направлением руководство общее, вот пусть и занимаются. Правда у тебя еще и заводики фармацевтические имеются... Ну и это поручишь кому-нибудь. Пойми, Арсентий, не нужно нам с тобой сейчас здесь оставаться — слишком рискованно. Голова у меня одна, и я не хочу, чтобы мне ее где-нибудь в Бутырке отрезали.
— Что же так мрачно? — усмехнулся Морозов и налил себе еще текилы. На этот раз через край.
— А как иначе, Арсентий? Ты же сам видишь, что вокруг происходит. Того и гляди за связи с князем на Лубянку повезут.
— Ну и чего ты трясешься?
— То, что пока их задавать будут, могут в камеру посадить на время.
— Как посадят, так и выпустят.
— Ага, — фыркнул Болотов. — Только не известно, что за это время с тобой случиться может. Салтыковы вон даже до суда не дожили, а я на их месте оказаться не собираюсь, понял? Мне моя жизнь дорога.
— Это-то я понял, — задумчиво протянул Морозов. — Как и то, что ты меня под паровоз бросить решил, тоже понял. Хочешь я тебе расскажу, о чем ты сейчас думаешь, Кирюха?