— Папа! Сестра! — заорал Василий, пытаясь встать.
Но его уложили обратно на хрусталь мощными ударом по затылку.
— Ты зачем бабу убил, козёл? — свирепо орал черноусый, — Я же чётко сказал — насиловать на глазах барчука!
— Извини, — глухо ответил капюшон.
— Ворота открыты! Отступаем к поместью! Критические потери! Половина личного состава мертва! — зашипела рация.
Черноусый схватил рацию и поинтересовался:
— Это кто там кудахтает?
— Что? — растерялась рация, — А… С тобой, падла, не кудахтает, а говорит полковник Сугробов…
— Пошёл на хуй, полковник, — перебил черноусый и сбросил рацию вниз со стены.
— Ну, обещание съесть твоего батю мы, по крайней мере, выполним, — сообщил черноусый Василию.
Черноусый и еще один капюшон схватили Василия и подняли его на ноги, крепко удерживая. А третий враг сдернул с головы капюшон.
Под капюшоном оказался оплывшая и лысая мужская рожа с явными следами психической болезни.
Дегенерат подошёл к умирающему Авдею и одним ударом серпа распорол ему живот и грудину. Потом он извлёк наружу желудок Авдея, вместилище магии…
— Суки! Нет! Папа! — орал Василий.
Отчаяние и невыносимый ужас охватили Василия. Он и сам не знал, откуда в нём взялась сила. Не магическая сила, а просто сила отчаяния. Сила человека, которому уже не всё наплевать.
Василий резко дернулся и вырвался, а потом ударил черноусого в лицо кулаком, сломав тому нос.
Потом Василий ринулся к ублюдку, который уже начал заталкивать себе в рот желудок Авдея.
На краешке сознания Василия что-то мелькнуло. Давнее воспоминание, старая страшная сказка, которую ему рассказывала в детстве крепостная нянька.
Людоедовы! Уничтоженный клан. Клан, способный забирать магию, поедая желудки и сердца мертвых магов.
Нянька говорила, их всех убили. Выходит, не всех…