Во все Имперские. Том 10. Крокодил

22
18
20
22
24
26
28
30

Серые небеса, все в тяжелых тучах. Идёт снег. Дует пронизывающий ветер, океан бушует. Заполярье.

А я…

Я понимал, что я жив, и понимал, что что-то изменилось. Будто цвета стали ярче, мой слух — острее, все ощущения как будто усилились в сотни раз.

И весь этот мир вдруг навалился на меня разом, всеми своими деталями, заполнил мой ум и мои органы восприятия…

Я не знал, в чем тут дело. То ли в моей новой сущности, то ли в том, что так себя чувствует человек, вернувшийся из междумирья.

Я теперь стал лучше чувствовать вкусы, я ощущал, как ветер воняет кровью Лешего, разлитой в океане, хотя раньше ветер казался мне просто холодным…

Каждая снежинка, опускавшаяся мне на лицо, резала меня, как ножом.

Слишком много впечатлений. У меня кружилась голова, а в груди разливалось что-то теплое, как после глотка коньяку, только намного горячее.

И эта теплота в области под сердцем никуда не уходила, она как будто мурчала и двигалась внутри меня. Странное чувство…

— Нагибин, Господи! — завизжала синеволосая девушка, бросаясь ко мне, глаза у девушки были заплаканными, — Ты живой?

Моя жена — Тая. Вот это вспомнить было легко, как и все остальное.

Я ощущал себя, как новорожденный младенец, но память, слава Богу, была при мне.

Я открыл рот и зарычал…

Тая в ужасе отпрянула.

— Вать, — захрипел я.

— Что? — переспросила перепуганная Тая.

— Вать, вать, встать… — не без труда произнёс я, язык меня едва слушался.

Тая схватила меня за руки и кое-как поставила на ноги.

Меня шатало, я огляделся.

Остров был на месте, под моими ногами, курган Рюрика тоже никуда не исчез. На берегу валялся труп моего дяди, а совсем рядом со мной — Словенов. Словенов снова напоминал вокзального бомжа, он тихонько подвывал, над его телом метались редкие серебристые искорки, шея у моего наставника была свернута…