Во все Имперские. Том 11. Непобедимое Солнце

22
18
20
22
24
26
28
30

— Его Величество дело говорит, наш Император мудр.

— Полётов, объяснитесь...

— Расскажите...

— Ну хорошо, — смилостивился наконец загнанный в угол Полётов, — Вон, смотрите. Третья Тайна либеральных масонов идёт. Многие из вас уже в курсе про него, но кто не видел — прошу вас, глядите. «Когда наступит час и будет найдено древнее железо — придет обитель разума других миров».

В воздухе снова метнулось золото волшебства. Третья Тайна либеральных масонов была раскрыта.

Словенов её вроде так и называл — «Обитель».

Вообще, хорошо пошло...

Такими темпами я, пожалуй, причащусь всех Тайн либералов за ближайшие пять минут. Я снова глянул на бусы жены Рюрика — еще одна бусина обуглилась.

Значит, я и правда познал.

Но бусы у меня в руках уже заметил Кабаневич, и герцог явно почуял, что Тайнами либералов я интересуюсь отнюдь не из праздого интереса.

— Князь, стоит ли нам раздавать Тайны направо и налево... — осторожно начал Кабаневич.

— Стоит, — осадил его Полётов, — Сегодня все закончится, герцог. Тайны больше не тайны. А либеральные масоны теперь — правители мира. Больше нечего скрывать. Тем более что здесь все свои.

Из гермодверей тем временем вышел донельзя странный человек, тот самый, которого Полётов и назвал Третьей Тайной.

Человек вроде бы был якутом, а может даже и чукчей.

Он был босым, его голова и лицо были гладко выбриты, а из одежды на незнакомце был только один бурый балахон, подпоясанный ремнем.

Двигался парень чудно, он как-то подскакивал во время каждого шага, а спину наклонял слишком низко, будто на него давил некий груз.

Но самыми странными были раскосые глаза человека — они смотрели жутко, постоянно бегали, но при этом парень вообще не моргал. Вроде бы я читал где-то, что не моргают только психопаты.

А еще в черных глазах якута навечно застыло какое-то неотмирное выражение, будто он был под наркотой...

Парень в балахоне, не обращая на нас никакого внимания, прошлепал босыми ногами к черному яйцу, потом коснулся его — один раз, второй, третий...

Он явно понимал, что делает — яйцо загудело, на его матовой поверхности заметались и закрутились новые молочные вихри.