Но Юрка не успел понять смысла этих слов.
— Вы чего это тут?! — по кухне прокатился возмущённый визг. Маша стояла посреди зала, и казалось, пар валит у неё из ушей, а не от воды.
— Да ты заколебала уже!.. — Юрка только зашёлся, чтобы выплеснуть на неё всю свою злость, когда почувствовал недолгое, но очень горячее прикосновение к предплечью — Володя быстро сжал и отпустил его.
— Хватит. Не надо опять, — негромко произнес он, но Юрка, не дослушав, вышел.
Ярость закипела в нём куда сильнее, чем вода в чанах, но, раз Володя попросил, он прекратил. Юрка бы что угодно для него сделал. Всё бы отдал ему: самое вкусное — ему, самое лучшее — ему, небо — ему, воздух — ему, музыка — ему. Весь Юрка — ему. Всё, что у него есть, было и будет. Всё, что есть в нём хорошее и ценное, всё лучшее и светлое, вся душа, всё тело, все мысли и память. Всё бы подарить, лишь бы Володя не был таким подавленным и нервным.
Но Маша… Маша посмела запретить им даже говорить друг с другом! Если на протяжении всего вчерашнего дня она постоянно оказывалась рядом, то после сцены в столовой, видимо, решила преследовать в открытую, ходить за Юркой по пятам, не стесняясь и не таясь.
Юрка брёл от столовой, слыша Машины шаги позади него, и раздражался больше и больше. У них осталось всего два дня — сегодня и завтра, но даже эти крохи времени им нельзя было провести вместе из-за неё. Из-за неё приходилось только смотреть друг на друга издалека и вместо обожания испытывать жалость, а после Володиного странного поступка ещё и тревогу.
«Вот зачем он это сделал? — волновался Юрка. — Это он из-за неё. Всё это из-за неё!»
Каждый удар её каблука об асфальт гремел в Юркиной голове набатом. От каждого её вздоха гадкой судорогой сводило тело, будто он слышал не дыхание, а скрежет мела по стеклу.
Нервы натянулись, как струны: «Теперь нам нельзя говорить…» За спиной стучали низкие каблучки. Шаг, ещё шаг. «Решила, что может управлять нами?» Шаг, ещё один и ещё шаг. «Теперь ходит за мной. Запрещает стоять напротив него!» Шаг. Шаг. Ещё один. «Нет уж. Хватит!»
Юрка больше не мог терпеть. Он рывком остановился посреди дороги.
— Да что тебе от меня надо? — не в состоянии сдерживаться, закричал он.
— Чтобы ты от него отстал. Он — хороший человек, комсомолец, а ты — урод и отморозок, ты его портишь!
— Кто, я? А сама-то ты кто тогда? Не тебе решать, какой он и что с ним делаю я!
— Не мне, а всем решать! Весь лагерь и так знает, каким он был хорошим, пока ты не прицепился к нему!
— Мы — друзья, а друзья…
— Это не дружба! — закричала она. — Ты сбиваешь его с пути, ты превращаешь его в психопата, ты совращаешь!.. Да, ты совращаешь его!
— Да что ты вообще понимаешь?!
Юрка и сам удивился, но этот вопрос поставил Машу в тупик. Она покраснела и уставилась на землю.
— Понимаю… представь себе.