— Фотоаппарат, — объяснил Володя. — Ты же говорил, что сломал свой, когда записывал поздравление для меня.
— Ну у тебя и память! — восхитился Юра и повис у Володи на шее. — Спасибо!
— Взаимно. Можно я поставлю диск?
— Нет! Без меня послушаешь. — Юра прикусил губу и хмыкнул: — Знаешь, а твой подарок можно использовать прямо сейчас.
Он сел на кровать и принялся раздирать упаковку. Володя уселся рядом.
— Вау… а он хорош, — протянул Юра. — Спасибо, Володь. Не стоило так тратиться.
— Только давай без этого, ладно? — Володя нахмурился, но, увидев погрустневший взгляд, смягчился: — Не считай чужие деньги, евреюшка мой.
Юра рассмеялся.
— Ладно, — протянул он, а разобравшись, как работает фотоаппарат, приказал: — А ну-ка поцелуй меня в щеку! — и навел на них объектив.
— Самого себя фотографировать как-то глупо, — нахмурился Володя.
— А я не себя фоткаю, а нас. Целуй давай.
Володя послушался. Щелкнул затвор, сверкнула вспышка.
— Как тебе? — спросил Юра, показывая Володе получившуюся фотографию.
— Угу, — буркнул Володя. Поцеловав Юру в щеку, он чмокнул его в висок, затем в мочку уха и потом мельком взглянул на фотографию.
— Не забывай: нам к восьми вечера в клуб, — протяжно вздохнув, напомнил Юра.
— Угу, — повторил Володя, обхватив губами сережку.
— Давай ещё, — прошептал Юра — непонятно, то ли о фото, то ли о ласках. И Володя продолжил целовать, а Юра — делать фотографии.
***
— Какой у вас в гей-клубах дресс-код? — спросил Володя, скептически оглядывая свою одежду. Он привез немного вещей: несколько рубашек, свитер, пиджак, брюки и джинсы, но беда была не в количестве, а стиле — сплошная классика. Если у Володи и имелось что-то более-менее праздничное, то оно осталось дома.
— Латекс и кожа, разумеется, — усмехнувшись, Юра подошел к нему со спины.