– Выпускать будешь?
– Уже… Отпустили… Там адвокат – зверь…
– Что за адвокат?
– Не поверишь! Цыган, но подкован на все сто!
– А про Марка и Леру спрашивал?
– Незнакомы…
Когда Молин уехал – Фёдор зашёл в комнату и бесцеремонно поинтересовался:
– Всё слышала? Хорошо, что не влезла… Да не притворяйся, знаю, что не спишь.
Зинка села в кровати, прикрывшись одеялом. И несчастным взглядом посмотрела на Кольцова, а тот продолжал свои расспросы:
– Давай, рассказывай, что у тебя стряслось, и что это был за порыв свести счёты с жизнью…
– Это к делу не относится, – отрезала Зинаида. – Выйди, пожалуйста, мне одеться нужно.
– Одевайся, – согласился Кольцов. – Попьём чаю, отец Серафим, поди, не заругает. И заодно подумаем, как действовать дальше.
Когда осунувшаяся Зинка сидела напротив Кольцова, поглаживая лейкопластырь телесного цвета, наклеенный поверх обработанных порезов, Фёдор повторил вопрос:
– Что случилось между тобой и Борисовым?
– Ничего, просто я… Просто мне показалось, что он меня разлюбил.
Ответ получился таким неубедительным, что Фёдор поморщился…
– А ты камеры нашёл? – срывающимся от волнения голосом спросила Зинка.
– Блин! Так вот оно что, вот я дурень! Надо было сразу догадаться! Борисов что-то увидел…
– А ты тоже видел?! – охнула Зинаида, и тяжёлые солёные слёзы градом ливанули из глаз. – Я не хочу больше жить… Мне стыдно…
Кольцов встал и с силой тряхнул за плечи рыдающую.