Артемида очнулась.
– Зинаида, где мы? – простонала она. – Меня кто-то толкнул в спину… На лестнице меня кто-то толкнул…
– Неважно… Сейчас неважно. Главное – ты жива! – Зинуля погладила Идочку по волосам.
– Почему такой запах?! Мы горим? А что за грохот?
– Не волнуйся…
Фёдор, разбегаясь в узком пространстве, с силой бил ногой по дверному замку.
Неожиданно дверь распахнулась.
Рассерженный Петрович, ворча что-то нецензурное себе под нос, первым вышел из двери.
Послышался странный звук – шух-шух… Словно тихий свист. Петрович качнулся и схватился за плечо.
– Назад! – крикнул Фёдор и, втащив раненого вовнутрь, встал к дверному косяку, приготовившись стрелять.
– Петрович! Петрович! – раздалось снаружи.
В дверях появился запыхавшийся Нил со связкой ключей в руках.
– Так у вас уже открыто? Сами открыли? – он осекся, увидев перекошенное лицо техника и нож, торчащий у него из руки чуть выше локтя.
– Вот если бы руку не поднял, наверное, конец бы мне… – натужно улыбнулся бледный Петрович.
Все вышли на улицу.
Нил тут же приобнял раненного и повёл в сторону машин «Скорой помощи», в неимоверном количестве скучившихся вокруг здания концертного центра.
Вокруг красных машин сновали пожарные. Повсюду на земле были растянуты пожарные рукава, в ночном небе кружила пара вертолётов-спасателей.
Добредя на подкашивающихся ногах до уличного фонтанчика, троица уселась прямо на прохладные камни бортика.
Фёдор стянул с себя обгоревшую рубаху.
Зинка увидела, что его могучее, словно каменное тело покрыто свежими пятнами ожогов и старыми зарубцевавшимися похожими на витые верёвки шрамами.