Так, я замер, прижав подбородник, занеся смычок над струнами… Мать, да что играть-то. Смычок коснулся струны, звук нежный, зовущий в даль, раздался над кафельным полом отразившись от гулких стен, из эха сложилась музыка. Подхватил её смычком, затягивая водоворот чувств.
Я не знаю почему, наверное, из-за того, что когда-то эта песня подарила мне надежду. Максим, эта девочка, поющая пронзительные песни. Жалко звёздочка её таланта вспыхнула ярко и исчезла с небосклона. Скрипка запела песню о ветре, смерти и жизни.
Только ты не будь пока солнцем
Слышишь,
Я буду петь тебе песни с крыш
Я буду снова той, кем ты дышишь
Осталось ветром лишь стать.
Выводила и пела скрипка. Отдавшись музыке полностью и без остатка, я играл, не обращая внимания на искры маленьких звёзд летающих на периферии моего зрения. Перед глазами как в калейдоскопе мелькали образы и лица моих сестёр, отца, Софии и Хёны. А скрипка пела, закручивая хоровод маленьких искр крохотными протуберанцами. Она пела для меня и звала туда, домой к солнцу и свету. И я представил дверь, обыкновенную филёнчатую дверь, которая была в общаге у моей давней подружки, битую, десять раз поломанную и восстановленную с помощью гвоздей и матерных слов коменданта.
Музыка затихла, потухнув оставив после себя падающие на пол искры и дверь между раковин моек для рук, раздвинув их почти на метр.
С замиранием сердца, пытаясь сухим языком облизать пересохшие в пергамент губы я потянул за ручку и о чудо она открылась, показывая такую же туалетную комнату. Сделав шаг, окунулся во влажный воздух нормального мира, неужели получилось.
— Капитан, вас вызывает директор, — я обернулся, чтобы увидеть разгибающегося Тэгю, — что с вашим лицом капитан?
Мальчишка смотрел на меня с испугом, как будто привидение увидел.
— А что с ним не так, сейчас умоюсь и всё нормально будет, иди построй ребят, я пару слов хочу сказать и по домам.
— Есть капитан! Будет исполнено — мальчишка взметнул ладонь к виску, развернулся через левое плечо и пулей вылетел из туалета.
Нда, и как мне объяснять родным вот такие вот внешние изменения. Посмотрев в зеркало, пожал плечами, разберёмся как ни будь, как в своё время говорил папа «По сравнению с мировой революцией это такая фигня». А ведь самое интересное, умывшись я себя почувствовал совсем хорошо, как будто и не было четырёх лет: — «И лицо посвежее стало» — пробормотал я своему отражению.
Блин, нужно прекращать с собой говорить, пусть даже и с отражением. И вообще странные ощущения, вроде и бродил четыре года по школе и теперь уверенно могу сказать количество гвоздей на плинтусах в коридоре, а ощущения прошедшей прорвы времени нет. Хотя… по-хорошему нужно у Шишки взять пару уроков игнорирования темпоральных потоков, вот где действительно читерство.
На улице меня встретили мои кадеты, выстроившись в коробочку в четыре шеренги. Скомандовав «Смирно!», ко мне подлетел Тэгю, чётко промаршировал последние четыре шага, рука взметнулась в приветствии к козырьку.
ebooksa