Софи хотелось окунуться в нее, утонуть в ней, позволить гневу взять контроль, пока она не накажет всех, кто причинил ей боль. Но она держалась за единственную хорошую мысль – даже за клочок мысли, привязывающий ее к той, кем она должна была быть.
«Киф».
Его имя откинуло черную пелену и впустило обжигающий, ослепляющий поток. Она рухнула на колени, нащупывая дрожащие руки на холодном полу. Киф нашелся, когда зрение прояснилось, и Софи притянула его к себе на колени.
«Если ты меня слышишь, Киф, постарайся прорваться сквозь тьму, – передала она. – Боль не настоящая. Оттолкни ее и всплывай на поверхность».
– Тэм сломал силовое поле, – произнес Фитц за ее спиной, заставляя вздрогнуть. – И он тушит пламя Бранта. Камни сырые, так что загорелся только плащ. Я могу как-то помочь?
– Поищи, чем можно связать «Незримых». Когда боль пройдет…
– Понял, – ответил Фитц.
Он отошел – а затем вернулся обратно.
– Не вини себя, Софи. Ты спасла его. Как он и сказал, иногда, чтобы улучшить ситуацию, ее нужно усугубить.
Она сосредоточилась на более счастливой мысли.
– Все почти кончено.
Кончено ведь, да?
Они добились невероятного.
За один вечер схватили Алвара, Руя и Бранта – три важнейшие фигуры «Незримых». А еще они знали, как пользоваться символом, и могли попасть в шестнадцать убежищ.
И с ними был Киф.
Софи вытянула шею, наблюдая за Тэмом и Фитцем, – они вытряхивали дрожащих Незримых из плащей, рвали ткань на веревки, а потом связывали их по рукам и ногам, заодно закрывая глаза и рты.
– Надо отсюда выбираться, – сказал Тэм. – Их приятели могут заметить задержку. А эти проснутся с минуты на минуту.
Фитц врезал брату по лицу.
– Не проснутся.
– Я не о нем беспокоюсь, – заметил Тэм. – Если очнется псионипат, он за две секунды нас схватит.