Пусть «Незримые» считают себя гениальными махинаторами, планы которых невозможно предугадать.
Но когда дело доходит до тайн, кардинально меняющих положение дел, «Черный лебедь» всегда будет впереди.
Глава 20
Мистер Форкл прибыл в Хэвенфилд с отпечатком ладони на левой щеке, а идущая позади Гризель явно была крайне довольна собой.
А вот Сандор был ходячим ураганом и мгновенно сосредоточил весь гром и молнии на Софи – расслабился он только рядом с ней, бормоча себе под нос о двуличности эльфов.
Вольцер с Луиз выглядели озадаченными – но, скорее всего, потому что они практически не общались с мистером Форклом и его множественными личностями. Да и Кадок тоже – поэтому, пока остальные пытались обработать новую информацию, они втроем стояли в стороне.
А обрабатывать было что – хотя взрослые отреагировали на грандиозное возрождение Форкла, как его окрестил Киф, поразительно одинаково. Они хватали ртом воздух. Кричали. Кидались обнять детей, чтобы убедиться, точно ли они в порядке – или, в случае Джулин, разговаривает ли с ней Декс. А затем последовало множество вопросов. И хотя разговор был практически повторением всего, что мистер Форкл уже обговорил с Софи и друзьями, внимание Софи привлекли два новых момента.
Отец Декса Кеслер, с каким-то патологическим интересом потребовал рассказать, что случилось с телом другого Форкла, которое спрятала Орели.
Как оказалось, тот мистер Форкл сообщил Орели, как связаться с «Черным лебедем», и Призрак проник в руины и забрал тело в убежище, где Микстура позаботилась о надлежащем погребении.
Второй вопрос задала старейшина Орели, стоящая в дальнем углу огромной гостиной Хэвенфилда. На ней было надето розоватое платье, но бросалось в глаза, что в светлых локонах нет украшенного драгоценностями обруча.
– Смогу ли я заслужить ваше прощение? – прошептала она.
Мистер Форкл подошел к ней и коснулся хрупкой дрожащей руки.
– Прощать нечего, Орели. Я бы поступил так же, как и мой брат. И вы эмпат, поэтому знаете, что я не лгу.
Эмпаты зачастую служили живыми детекторами лжи, с помощью своих способностей считывая эмоциональные изменения и оценивая честность слов.
В затененных синих глазах Орели блеснули слезы.
– Но если бы…
– Мне пришлось столкнуться с тем, – перебил мистер Форкл, – что вам известно лучше многих: как же легко вспоминать трагедию постфактум и думать, что ее можно было остановить.
– Да, – прошептала Орели. – Это точно.
Софи чувствовала, что Орели говорит в том числе и о дне, забравшем у них старейшину Кенрика. Она давно подозревала, что Кенрик с Орели любили друг друга, но ничего не предпринимали.
– Хочу заметить, что в убийстве моего брата виноват лишь тот, кто заколол его, – добавил мистер Форкл. – А остальные «а если бы», которые привели его к этому моменту… с ними ничего не поделать. Лишь прошлое постоянно в нашем неопределенном мире, и в какой-то мере это утешает.