На мгновение Софи пришла в ярость.
Как он посмел кромсать воспоминания о собственном сыне?
Кто он такой, чтобы отрицать действительность?
Но потом… она заметила тепло.
Едва ощутимое.
Душу таким не согреть.
И всё же оно окутывало каждое вырезанное мгновение.
«Вы же любите сына», – догадалась она.
«А как же иначе?» – устало вздохнул он.
И тут гнев охватил Софи с новой силой.
«НУ И ЗАЧЕМ ЭТО СКРЫВАТЬ?»
Где-то далеко-далеко Киф попытался её подбодрить, мягко стиснув плечо, но от этого ярость вскипела только сильнее.
Он заслуживал гораздо большего.
«Вы понятия не имеете, чего он заслуживает, – возразил лорд Кассиус, то ли отвечая на невольно переданную мысль Софи, то ли уловив бурлящие в ней эмоции. – Всё, что я держу в себе, лишь ради его же блага. Любовь… только всё усложняет. Если бы вас создали эмпатом, возможно, вы бы это поняли… хотя странное дело – вы обращаете на чувства гораздо больше внимания, чем любой известный мне телепат, и сейчас так точно уловили эту эмоцию, словно в вас слились обе наши способности. Уж не знаю, так вас научили или это врождённое…»
Он принялся мысленно перебирать возможные варианты, и на какое-то мгновение Софи его поддержала, размышляя, уж не заставил ли мистер Форкл её мозг работать иначе, чем у других, или всё просто потому, что способность к телепатии проявилась так рано… да и жизнь среди людей наверняка повлияла. А может, всё дело в каких-то изменениях генов.
И тут её осенило.
«Только не надо мне зубы заговаривать, – заявила она. – В каком смысле “любовь всё усложняет”?»
Зловещий грохот сотряс всё вокруг.
«В самом прямом. А если не верите, так и спросите о том, что после разоблачения Гизелы у всех на устах».
Софи не сразу сообразила, на что он намекает.