Киф отвернулся, и Софи, зная, как тронули его эти слова, пожалела, что без перчаток не может взять его за руку.
Когда-то Киф тоже думал об Алваре как о брате.
Восхищался им, брал с него пример.
А теперь…
– Неважно, что будет дальше, ты можешь оставаться самим собой, – убеждал Алвар. – Только побороться придётся гораздо упорней.
– Что это значит? – потребовала объяснений Софи.
Алвар покачал головой.
– Задарма больше ничего не скажу. Хотите узнать – отпускайте.
Он скрестил руки на груди и сжал потрескавшиеся губы.
Киф открыл рот, явно собираясь посоветовать Алвару засунуть своё предложение куда подальше, но Софи шагнула перед ним и заглянула в глаза:
– По-моему, надо соглашаться.
Киф просто опешил.
– Понимаю, – пробормотала она, сама не веря, что такое сказала. И всё-таки повторила: – Соглашайся. Сам подумай, чего мы добьёмся, если его сдадим?
– Ну, хотя бы будем уверены, что он больше ничего не натворит, – напомнил ей Киф.
– Да, но… посмотри на него, – возразила она. – Кого там бояться? А нам вряд ли выпадет другой шанс выяснить, что затевает твоя мать, пока она не начнёт действовать.
– Но…
– Помнишь, как я отпустила Бранта за рассказ о засаде на Эвересте? И не жалею даже после того кошмара, что он потом устроил. Иногда и выбора-то особого нет, вот и приходится идти на уступки ради сиюминутной выгоды. А если решим выслеживать Алвара и дальше, найдём, никуда он не денется.
Киф так закусил нижнюю губу, что на ней отпечатались следы зубов.
– Хорошо… только… если Фитц узнает…
– Понимаю, – перебила Софи.