Как придётся притворяться.
Путаться в бесконечной лжи.
И, как ни противно, в этот момент разрыв с Фитцем оказался даже кстати.
Можно всё свалить на него, вот и готово прекрасное оправдание ручьям слёз на щеках.
Часть горькой правды, чтобы скрыть всё остальное.
– Ах ты бедняжка, – пожалела Эдалин, крепко её обнимая обеими руками.
И пока Софи всхлипывала на плече у Эдалин, одной крохотной ранкой на истерзанном сердце стало меньше.
Ведь при всей ненависти к Врунье, Недостойной Упоминания, она совершенно отчётливо понимала, что прекрасно без неё обойдётся.
Пусть та мать дала ей жизнь.
Эта подарила любовь.
И отец тоже.
И человеческие родители.
Всё остальное неважно.
Биологические родители её больше не интересовали.
Она даже надеялась никогда не узнать, кто её отец.
– Хочешь снова заночевать здесь? – спросила Эдалин, и после утвердительного кивка дочери одним щелчком пальцев телепортировала целую гору подушек и одеял, из которой в мгновение ока соорудила огромную уютную постель, а пока Софи устраивалась поудобней, рядом оказалась даже Элла.
Наконец Эдалин склонилась к дочери поцеловать на ночь.
– Побудь со мной, – шепнула Софи, ничуть не смущаясь такой детской просьбы.
Ей так хотелось побыть с мамой.
И Эдалин без малейших колебаний улеглась рядом, накрыв обеих ещё одним одеялом.