Доверься ловушке

22
18
20
22
24
26
28
30

Ничего необычного не произошло.

Биана не проявляла ни малейшей враждебности.

Разговор шёл о дворфах, удалении магсидиановых камней и о том, стоит или нет попытаться добиться разрешения короля Энки на ещё один осмотр Лоумнора, чтобы проверить, не упустили ли они чего.

Потом начали строить догадки о замыслах леди Гизелы по поводу Кифа, но ни одной убедительной теории никто предложить не смог. Декс признался, что попытки создать для защиты Кифа какое-то приспособление ничего не дали.

То есть дел было невпроворот.

И Софи пыталась не отвлекаться.

Но в голове всё-таки вертелась мысль: Фитц никому ничего не рассказал. Софи пыталась себя убеждать, что он всё равно скоро расскажет… старалась удержаться от поспешных выводов.

Но…

Надежда в душе ещё не угасла.

Как ни старалась Софи её заглушить, смутные отголоски всё равно пробивались наружу.

Мизерный шанс.

Призрачный шёпот, внушающий, что, может быть… когда уймётся гордыня и улягутся страсти…

Нет, хватит об этом думать.

Перед сном она даже не поленилась убрать подальше все безделушки, что он надарил… а лечь решила у себя в комнате.

Надо пересмотреть весь уклад жизни и придерживаться нового порядка во что бы то ни стало.

Но Фитц ей всё ещё снился.

И наутро, когда она заметила бирюзовые ленточки на шеях резвящихся на пастбище Винна и Луны, сердце в груди исполнило с полсотни головокружительных кульбитов… а потом, при виде крохотных записок, привязанных к бантикам, ещё столько же.

Дрожащими руками она отвязала записки и, набрав в грудь побольше воздуха, принялась читать… но тут голова пошла кругом, в глазах потемнело, и она рухнула на колени, чуть не лишившись чувств.

Почерк оказался незнакомый, совсем не такой, как у Фитца, – очень аккуратный, со множеством завитков.

Тем разительней получился контраст с резким, угрожающим содержанием первой записки: