Она кусает губы:
– Да у них тот же круг знакомств, что у меня, если не хуже. И потом, при нашей профессии люди не могут быть ангелами. Ты только представь себе Терлетти в роли кристалла! – Фыркнув, она продолжает: – Комиссар Терлетти, переставший быть комиссаром Терлетти, дабы превратиться в посредника между человеком и Богом? Нет, это просто немыслимо! Терлетти не способен подавить свою натуру, отрешиться от самого себя, слишком уж он приземленный, слишком давно вошел в образ полицейского, слишком мужествен и волосат… Такая густая шерсть на теле – это признак не банальной настойчивости, а несокрушимого упорства.
Издали доносится возглас Мешена, подхваченный и раздробленный эхом:
– Ой, извините, мадам, извините меня!
Мы выглядываем из каморки: что там произошло? Неуклюжий Мешен в своем репертуаре: он уронил папки прямо на молящуюся старуху.
– А как насчет Мешена? – спрашиваю я.
– Что – насчет Мешена?
– Мешен в роли кристалла.
– Ох, этот недотепа…
И она щелкает пальцами.
– Конечно, у него есть одно достоинство – он пустоголовый, так что резонанс будет шикарный, ведь для звучности нужна именно пустота, – но он не отвечает другим твоим критериям. Мешен может быть только Мешеном, и больше никем. Он не способен воспарить…
Повысив голос, она окликает своего секретаря и спрашивает его с самым невинным видом:
– Мешен, вы ведь можете быть только Мешеном, не правда ли?
– Только… кем, госпожа следователь?
– Мешеном!
– Но… разумеется, госпожа следователь.
– И вы являетесь Мешеном с первого дня жизни?
– Очевидно, госпожа следователь.
Для ответа он наклонился к ней и, конечно, тут же снова выронил свои папки. Листы бумаги разлетелись по всей каморке, и он, ползая на коленях, пытается их собрать.
Пуатрено выносит приговор: