Захлебнувшись, она с трудом переводит дыхание.
– Ну а в Коране Он продолжает раздувать угли. Прочти суру «Коровы»[15] и сравни ее с Второзаконием Библии: и там и тут Бог призывает уничтожать неверных…
– Я знаю.
– Откуда?
– Я сейчас читаю Коран.
Одобрительно кивнув, она продолжает:
– Ни один священный текст не скрывает поразительной свирепости Господа нашего.
И, откинувшись на спинку стула, вещает дальше:
– А что же мы все – ты, я и прочие люди – делаем в течение всей истории человечества? Мы обвиняем человека, вменяем ему в вину то, что он прикрывает Богом собственную жестокость, но что, если все наоборот, если это Бог прикрывается человеком, дабы утолить собственную ярость? Мы утверждаем, что Бог ограничивается всепрощением, но что, если это человечество ограничивается всепрощением во имя Божие? Мы твердим, что людская злоба приводит к кровопролитиям, но что, если это Божественная злоба? Мы говорим о жестокостях, творимых именем Божьим, но что, если они воплощают собой безжалостную волю самого Господа?
Она резко придвигается ко мне:
– Вот какое следствие я должна была бы вести, вот кого мне следовало бы допрашивать – этого вселенского убийцу-рецидивиста, самого великого и страшного в Истории. Мы ведь располагаем многовековыми свидетельствами, исповедями, – впрочем, я предпочитаю называть их доносами. Так в чем проблема? А в том, что существует срок давности. И остается расследовать деяния только сегодняшнего Бога! Но я остерегусь привлекать к этому комиссара Терлетти. Ты представляешь его рожу, если ему предложить такое – итальянцу, носящему на своей волосатой груди медальончик с Мадонной?! Да он ужаснется, этот парень, у него вся шерсть дыбом встанет. Я уж не говорю о генеральном прокуроре, тот просто сочтет меня сумасшедшей или круглой идиоткой. Я бы предпочла второе, но и это плохо кончится: меня отстранят от следствия, да и просто выгонят с работы. Ибо если уж Господь, крестный отец всей этой мафии, соткал свою паутину, то, уж конечно, обеспечил себе надежное прикрытие и верных помощников. Он опутал весь мир, так что мне деваться некуда.
– А почему вы доверились мне?
– Чтобы ты провел это расследование вместо меня.
– Я?!
– Заведи дело на Бога. И пока волосатик Терлетти со своими гончими псами вынюхивает и разыскивает какие-то жалкие человеческие улики, стань выше их, проведи следствие на должном уровне и докажи мне виновность Господа нашего!
Она пронзает меня яростным взглядом и, стукнув кулаком по столу, выносит безжалостный приговор:
– Потому что главный убийца – Бог!
9
Ночь залила помещения мраком. В этой мутной тьме я уже не узнаю ни столов, ни шкафов, ни кресел; все они выросли до угрожающих размеров. И только глазок камеры наблюдения по-прежнему мигает слабым голубоватым светом, стоит мне зевнуть или потянуться.
Я веду себя в редакции как опытный сквоттер – погасил все лампы и уменьшил яркость экрана, утомляющего мои воспаленные глаза.