– Отец? – Что он, тысяча чертей, здесь делает? Маркус задумал использовать его, чтобы надавить на меня? Он собирается пытать его, пока я не расскажу все, что знаю?
– Ваше Величество… – Когда отец обратился к Маркусу, голос звучал абсолютно ровно – так, что нельзя было распознать эмоций. Но глаза, скользнувшие по мне, наполнились ужасом. Собрав остатки сил, я взглянула на него.
– Одну минуту, Отец Аквилла. – Маркус отмахнулся от него и посмотрел на Северянина. – Лейтенант Харпер, – обратился он к допросчику. – Чего-нибудь добились?
– Она ничего не знает о девушке, Ваше Величество. И к разрушению Блэклифа не причастна.
Змей велел легионерам отпустить меня. Я приказала себе не падать. Маркус схватил меня за волосы и рывком поставил на ноги. Северянин наблюдал за происходящим с каменным лицом. Я стиснула зубы и распрямила плечи. Я приготовилась к боли, ожидая, нет, надеясь, увидеть в глазах Маркуса только ненависть.
Но он разглядывал меня с жутким спокойствием, какое было ему совсем не свойственно. Казалось, он знал все мои страхи как свои собственные.
– Правда, Аквилла? – спросил Маркус, и я отвела взгляд. – Элиас Витуриус, твоя единственная настоящая любовь, – в его устах это прозвучало мерзко и грязно, – сбежал у тебя из-под носа с девкой-книжницей, и ты ничего об этом не знаешь? Не знаешь ничего о том, как она осталась в живых после Четвертого Испытания? Или о ее роли в Ополчении? А может, методы лейтенанта Харпера не слишком действенны? Может, мне стоит придумать что-нибудь получше?
Лицо отца, стоявшего за спиной Маркуса, стало еще бледнее.
– Ваше Величество, прошу…
Маркус не обратил на него внимания. Он прижал меня спиной к сырой стене подвала и навалился всем телом. Когда он приник губами к моему уху, я зажмурилась, отчаянно желая, чтобы отец этого не видел.
– Может, мне следует кого-нибудь помучить? – пробормотал Маркус. – Того, в чьей крови мы сможем искупаться? Или я должен сделать кое-что другое? Надеюсь, ты обратила внимание на методы Харпера? Тебе, как Кровавому Сорокопуту, они не раз пригодятся.
Перед глазами с ужасающей ясностью встали давние ночные кошмары, о которых он каким-то образом прознал. Я видела искалеченных детей, выпотрошенных матерей, дома, сожженные дотла. И я всегда рядом с ним, его преданный воин, его опора, его любовница. Я упиваюсь этим. Я хочу его.
– Я ничего не знаю, – прохрипела я. – Я верна Империи. Я всегда была верна Империи.
«Не пытай моего отца», – хотелось мне добавить, но я заставила себя замолчать.
– Ваше Величество… – Голос моего отца на этот раз звучал настойчивее. – Как же наше соглашение?
– Минуту, Отец, – пробурчал Маркус. – Я еще играю.