– Врет. Я сам слышал, как они с Грушницким обсуждали пари на сто тысяч против души.
– Что врет, ясно. Но мы его разговорим. Так о чем вы хотели перемолвиться с этим… капитаном?
– Как раз о пари Грушницкого.
Понимая, что полицеймейстер не отстанет, Печорин вкратце объяснил, в чем дело.
– Ну тут, я думаю, хитрость небольшая, – хохотнул Вахлюев. – Посмотрим, правильна ли моя догадка. Если, конечно, капитан вам ответит.
– Так я могу с ним поговорить?
– Разумеется. Идемте, я провожу. Мы как раз допрашиваем его дружка, одного из прихвостней Раевича, так что у вас будет время до того, как мы снова возьмемся за капитана.
Вахлюев оставил Печорина в маленькой камере. Прикрыв дверь, он ушел – до Григория Александровича донеслись его удаляющиеся шаги.
Капитан имел вид весьма плачевный: лицо в синяках, в уголках рта запеклась кровь. Нос, кажется, сломан.
– Что вам угодно? – просипел он так, словно страдал насморком.
– Только одно. Скажите, как получилось, что Грушницкий заключил пари с Раевичем.
Капитан криво усмехнулся и тут же поморщился от боли.
– Почему бы и нет? – спросил он.
– Вы знали, что дуэль подстроена.
– Что ж с того?
– Не валяйте дурака! Зачем вы позволили Грушницкому обмануть своего… в общем, Раевича.
– Моего сообщника, вы хотели сказать? Или начальника?
– Вам виднее, – холодно ответил Печорин.
– С какой стати мне вам отвечать? Чтобы вы передали мои слова этому…
– Он и так убежден в вашей виновности. Вы же не рассчитываете всерьез избежать наказания за содеянное?