И каждый из ее членов равен луне красой».
«Что за чушь!» - сказала себе Жаннет и бросила недоуменный взгляд на полковника. Тот продолжал занудствовать, по-актерски закатывая глаза и размахивая руками. Как ему удается запоминать всякие бессвязные стишки? Ни рифмы, ни ритма, ни смысла... Такие сказки только на ночь заводить, уснешь за десять секунд, лишь бы эту фантасмагорию не слушать.
А верблюд что об этом думает? Неужели ему интересна эта бессодержательная фигня? Жаннет перевела глаза на «корабль пустыни». Тот жевал что-то сочное, чавкающее, энергично двигая челюстями из стороны в сторону. Он с такой любовью смотрел на хозяина, что, показалось, сейчас обхватит того мясистыми губами и поцелует взасос. А когда отпустит, с очков Каддафи потечет густая, пенистая, тянучая слюна, продолговатыми каплями падающая на сандали...
Перед глазами немедленно предстала описанная невкусная картина. «Что за чушь!» - теми же словами, что недавно, подумала Жаннет и тряхнула головой. Она начинала злиться. Надоело тут все: и заунывный полковник, и слюнявый верблюд, и вонючий шатер, и пересохший оазис... Тупые стишки, занудливые сказки, корейские вампиры, арабские ромео и джульетты. Лучше бы она провела время с...
Забытье.
25.
Далее начало происходить странное. Жаннет еще стояла на ногах, но неуверенно: в голове мутило, в ушах звенело, в коленках дрожало. Время от времени она впадала в сонную кому, просыпалась, смотрела перед собой бессмысленными глазами и опять теряла ощущение реальности.
В один из просветов услышала от Каддафи следующее наставление:
- ... не должны забывать, когда садитесь на верблюда. Главное его отличие от лошади – седло не имеет стремян. То есть ноги у вас болтаются по бокам свободно. Будет очень удобно, если получится сесть в седле, поджав ноги. Но тут подстерегает опасность. Верблюд идет, размеренно раскачиваясь, что действует усыпляюще на наездника, разморившегося на солнце, уставшего от однообразного пустынного пейзажа.
Недолго свалиться. Потому старайтесь сохранять бодрость, смотрите на хвост впереди идущего верблюда. Представьте что-нибудь смешное, например - как он испражняется прямо на песок. Вы потом подбираете его кизяки, сушите на солнце и топите ими печь. Верблюжий помет ценится в пустыне на вес золота. Чем еще развести костер на стоянке, ведь хвороста среди песков не найти?
Только Жаннет собралась вставить «Интересно, верблюжьи кизяки не воняют, когда горят?», но в который раз потеряла сознательную связь с бытием.
В следующий просвет она увидела вообще невобразимую картину: Каддафи играл на струнном инструменте, похожем на гитару... нет, как его... на балалайку... ой, нет!... виолончель?.. нет-нет... а! - на мандолине в форме лютни. Верблюд пел под нее писклявым баритоном:
- Висячие сады Семирамиды,
Сокровища погибшей Атлантиды
Дарую от души моей Земфире,
Прекраснейшей из жен в подлунном мире!
«Все, пора в санаторий для психических...», - было последнее, что подумала Жаннет. Глаза закатились, она плавно опустилась на пол и, теряя сознание, полетела в черную, бездонную пропасть.
Вслед ей неслись голоса, усиленные эхом, как стереодинамиками:
- Ха-ха-ха! – по-человечески заливисто ржал верблюд, задрав голову и обнажив зубы, пожелтевшие от жевания жесткой соломы.
- Иа-иа-иа! – по-верблюжьи визгливо вторил ему полковник Каддафи.
ebooksa