– Я сам знаю, потому что я их видел.
– А-а…
– Хочешь, покажу, где кто из них умер?
Чет решил, что мальчик ведет речь об убийствах, совершенных его дедом, – среди местных уже, наверное, ходят легенды.
– Могу даже показать, где умерли мы с братом.
Откуда-то из глубины леса раздался стон. Что-то двигалось по направлению к ним. Чет почувствовал, как волосы у него становятся дыбом, отступил на шаг, но остановился. Происходящее начало его раздражать.
– Ладно, Дэйви, можешь выходить, – крикнул он.
Из-за дерева, соткавшись из теней, выступила фигура. Это был мальчишка, тот, что помладше. На лице у него была сконфуженная улыбка.
Чет покачал головой и громко выдохнул напоказ.
– Ну, ребят, ладно, вы меня напугали.
Оба захихикали.
– Хочешь, сыграем в одну игру? – спросил Дэйви.
– Нет. Уже наигрался, – сказал Чет, стараясь убрать раздражение из голоса. – Устал. Пойду посплю.
Он повернулся и пошел было обратно, но вдруг понял, что не знает, где, собственно, это «обратно». Туман сгустился настолько, что не было видно ничего, кроме стволов ближайших деревьев. Он вдруг заметил, что светлячки – они были повсюду – носятся вокруг, будто чем-то взбудораженные. Никогда раньше он не видел, чтобы светлячки так себя вели. Он хотел было указать на это мальчишкам, но тут раздался стон, – тихий, почти как шепот – и эхо разнесло его вокруг, так, что он слышался со всех сторон. Еще стоны, громче; откуда-то снизу, из-под земли. Звук был кошмарный, будто кто-то или что-то испытывало колоссальную боль. Чет почувствовал, как желудок сжимается от страха, настоящего страха. Что-то ткнуло Чета в спину. Он резко развернулся. Перед ним стоял ухмыляющийся Дэйви.
– Ладно тебе, Чет, давай поиграем немного. – Его лицо. У мальчишки же что-то совершенно не так с лицом. – Мы тут игру придумали, сами. Хочешь узнать, как она называется? – Ухмылка Дэйви становилась все шире, обнажая черные, обломанные зубы, слишком много зубов. – Она называется «Убей Чета».
Чет вытаращил глаза. Это был совсем не тот мальчик, которого он видел раньше. Этот мальчик, казалось, умирал с голоду. Кожу повсюду пятнали ожоги; они расползались, темнели на глазах. Глаза у мальчишки запали; в нос Чету ударила вонь – запах горелого мяса.
– Какого хрена? – заорал Чет и развернулся, натолкнувшись при этом на Билли. Тот вцепился в него, обхватив за пояс. Чет попытался оттолкнуть мальчишку, но почерневшая, шелушащаяся кожа липла к рукам, как расплавленный сыр, обнажая голые, торчащие сухожилия и разлагающуюся плоть.
Билли захохотал; его глаза теперь горели, плевались искрами. Внезапно его голова дернулась и зубы, слишком много зубов впились Чету в руку.
– Эй!
Он побежал; не важно – куда, лишь бы подальше от этих мальчиков. Он несся, не разбирая дороги, сквозь деревья, кусты. Ветки хлестали его по лицу, колючки вцеплялись в одежду, в тело; он потерял ботинок, потом другой. Он бежал и бежал, стараясь вернуться обратно к дому, бежал, пока воздух не начал жечь ему легкие, пока он не изрезал себе все ноги.