— Интеллигенция… — сморщился Балобанов. — Уезжать не собирается? Не поэтому полез в евреи?
— Не похоже, Ерофей Ефремович. Для чего тогда квартира? И национальность не менял.
— Ладно, — кивнул первый секретарь. — Присмотри за ним. Аккуратно, не навязчиво. Если лечит рак, то желающих получить такого целителя будет воз и маленькая тележка. Ох, не нравится мне визит Лившица! Чтоб евреи упустили случай?
— Его и немцы к себе звали.
— Когда?
— Летом. Приезжал в Минск высокопоставленный сотрудник БНД Краус с паспортом на имя Шмидта. Мурашко исцелил ему сына от ДЦП. Краус в благодарность подарил ему автомобиль, ту самую иномарку. Приглашал в Германию.
— Вот же, суки! — выругался Балобанов. — Налетели как мухи на мед. Да еще москвичи мутят. Присмотри, Вениамин Григорьевич! Как заметишь, что вокруг целителя зашевелись, действуй сразу. Нам такой человек самим нужен.
— Понял! — кивнул председатель КГБ и встал из-за стола.
Человек, лежавший на кровати в большой комнате поместья в пригороде Нью-Йорка был стар и болен. Пергаментного цвета кожа плотно обтянула его лишенный волос череп, заострив черты лица, вследствие чего человек в кровати походил на мумию, иссохшую, но еще живую. Он не спал: лежал, глядя в потолок, весь во власти невеселых мыслей. До чего поганая штука жизнь! Ни деньги, ни могущество — все это у него было, не в состоянии остановить смерть, притаившуюся в изголовье. Нет, врачи старались. За деньги, которые он им платил, можно выпрыгнуть из кожи. В груди старика билось чужое сердце — уже четвертое по счету, заменен и ряд других органов, в частности, почки. Но настал час, когда лучшие врачи мира развели руками. Подавленный лекарствами иммунитет пропустил коварную болезнь. Рак с многочисленными метастазами. Оперировать бесполезно, да и не выдержит ее ослабленный организм. Остается тихо угасать. Но старик хотел жить и теперь мысленно проклинал всех подряд: рак, врачей, многочисленных наследников, которые как пираньи закружились у поместья в намерении посетить владельца и тем самым напомнить о себе. Старик приказал никого не пускать — только медиков и доверенных лиц. И вот сейчас кто-то из них постучал в дверь.
Старик протянул иссохшую руку и ткнул пальцем в кнопку селектора на приставном столике.
— Кто? — спросил хрипло.
— Это Патрик, сэр, — донеслось из динамика. — У меня добрые вести.
— Заходи, — разрешил старик и откинулся на подушку.
Дверь в комнату отворилась, и внутрь просочилась фигура в медицинском халате, шапочке и маске на лице. В другом облачении к владельцу поместья не заходили — требование врачей. Секретарь «мистера Пи» — так звали старика в определенных кругах, подошел к кровати и склонил голову.
— Добрый день, босс!
— Полагаешь, он добрый? — усмехнулся старик, обнажив вставные зубы. Белые словно снег, они выглядели чужеродно на лице пергаментного цвета.
— Кажется мы нашли человека, который в состоянии справиться с проблемой.
Секретарь, как другие люди в окружении «мистера Пи», избегал говорить «рак» и «болезнь» — босс этого не любил. Старик указал ему на стул у кровати. Патрик сел и продолжил:
— Выполняя ваше поручение, мы напрягли наши источники информации. Сведения шли потоком, но детальная проверка показала, что все так называемые целители в лучшем случае заблуждаются в оценке своих способностей, в худшем случае — мошенники. Но на днях из Израиля поступили интересные сведения. У руководителя специальной службы «Натив» генерала Лившица тяжело заболел сын. Неоперабельная злокачественная опухоль головного мозга. Врачи оказались бессильны. Две недели назад генерал неожиданно для всех улетел с сыном в Советский Союз. Пробыл три дня и вернулся со здоровым ребенком. Это подтвердило обследование, проведенное в израильской клинике. Опухоль исчезла.
— Ошибка исключена?