Экстрасенс разбушевался
Экстрасенс, способный исцелить неизлечимо больного человека, — невероятный по доходности бизнес-проект. Золотое дно. Сильные мира сего — люди и организации, жаждут получить его под свое управление. Но в ответ им: "фигу, фигу, фигу, фигу, фигурально говоря". Обломаетесь, господа-товарищи! Зря вы это затеяли. Экстрасенс разбушевался…
Анатолий Дроздов
Экстрасенс разбушевался
Пролог
Следователь выдохнул воздух и отворил дверь в кабинет начальника Минского РОВД.
— Разрешите, товарищ подполковник?
— А, Пыткин[1], — оторвался от бумаг начальник. — Заходи.
— Вызывали? — спросил следователь, подходя ближе.
— Вызывал, — подтвердил подполковник. — Ты чего, Пыткин, дела тянешь? Почему не закрываешь вот это с тремя трупами, что под Минском нашли? — он постучал пальцами по лежавшей перед ним толстой папке.
— Не все обстоятельства дела расследованы полностью, — попытался оправдаться следователь.
— Какие, нахер, обстоятельства?! — взвился подполковник. — Трое зэков купили «волгу», выехали на ней за город, где сели замочить покупку. Выпили, поругались, одному дали по голове бутылкой, от чего тот отбросил копыта. Поняв, чего натворили, выпили еще и сами сдохли. Ну, так не спортсмены ведь, сердца изношены. Заключение медэксперта читал? Смерть наступила по естественным причинам, внешнего воздействия не обнаружено, — процитировал начальник. — Кроме первого, которого стукнули. Так там все ясно: есть бутылка, на ней — следы крови и отпечатки пальцев. Чего кота за хвост тянешь? Да еще уголовный розыск замучил своими поручениями. Нам прокурорские не для того дело передали, чтобы ты из себя Шерлок Холмса изображал.
— Там был четвертый фигурант, — попытался оправдаться следователь. — Обнаружен отпечаток обуви, не совпадающей с той, что нашли на трупах. Кроссовки «Адидас», сорок четвертый размер.
— Ну, и что? — пожал плечами подполковник. — Кто-то обнаружил трупы раньше нас. Подошел, посмотрел и смылся от греха подальше. Ты же знаешь наш народ: не хотят в свидетели. По допросам затаскают.
— Вдруг сообщник?
— Не было у них сообщника, — нахмурился подполковник. — Уголовный розыск все поднял. В Минск приехали втроем, «волгу» покупали тоже. Отпечатки пальцев внутри машины только их. А теперь скажи, Пыткин, сколько денег обнаружили на трупах и в машине?
— Свыше тридцати тысяч рублей, — вымолвил следователь.
— Ну и, как думаешь, сообщник их оставил бы? — усмехнулся начальник. — Прекращай херней маяться, капитан. Тут все ясно. Закрывай дело! Новый год скоро, а у нас «глухарь» висит.
— Так не ясно: деньги-то откуда? — сделал последнюю попытку следователь.
— Кооператора какого-то потрясли, — не замедлил с ответом подполковник. — Хрен ты его счас найдешь. От наших заявлений не поступало, а в России пыль замучаешься глотать в поисках. Пойдут в доход государства. Разговор закончен. Забирай дело, — придвинул папку, — и чтоб сегодня же закрыл.
— Есть, товарищ подполковник! — отчеканил следователь, взял папку и вышел из кабинета.
«Если вы встретите в нашей милиции хмурых людей с изможденными лицами. Знайте, что это трудяги из следствия, службы тяжелой и очень ответственной!..» — бормотал следователь, шагая к себе, строчки из популярного стихотворения, ходившего по рукам милиционеров. С начальником Пыткин был категорически не согласен. Слишком много непонятного в деле. Например, почему зэки пили, не закусывая? В их вещах нашлись хлеб и колбаса. Впечатление такое, что кто-то заставлял. Рядом с трупами нашли обрез охотничьего ружья. И ведь что интересно? На всех обнаруженных там предметах отпечатков пальцев полно, на обрезе — ни единого. Будто кто его в перчатках держал. А на зэках перчаток не имелось. Как же так? И еще допрошенные водители грузовиков видели неподалеку человека, бегущего вдоль дороги к Минску. Одет в импортный спортивный костюм и кроссовки. Плохо, что никто толком не разглядел «спортсмена» — темновато было. Отыщи его в миллионном городе![2] Отыскать же хотелось. Побеседовать…