Певать на конспирацию, выпускать сыщика нельзя.
– Шшэ! – только и успел скомандовать Варсон, слыша шаги за спиной.
На землю он упал очень неудачно. Очень.
Закричал бы от боли, но дыхания не хватало. А за его спиной ирис разбиралась с Саретом.
Шемальской борзой и гиена не рискует переходить дорогу. Ирис нападала молча. Не рыча, не лая – ни к чему. И лопата не сильно помогала. Сарет вынужден был отступить.
Борзая рвалась к его горлу, а учитывая, что весила она около пятидесяти килограммов, сил у нее хватало. Ранить ее Сарет просто не мог, нож остался в Варсоне. Лопата тоже не помогала, умная собака отлично знала, как избежать палки. Отмахиваться Сарет еще мог, а вот нападать – нет. И добить врага – тоже.
Варсон скрипнул зубами.
Надо подняться. Надо выползти наружу. Надо…
Как же это тяжело, оказывается.
Когда все твои внутренности обратились в жидкий свинец, когда по венам течет огонь, когда…
Шаг, второй… он вываливается из переулка под колеса кареты – и та останавливается. На землю выпрыгивает девушка.
– Рехнулся?
Слово Варсону непонятно. Но…
– Помогите! Умоляю…
Капли крови, которые падают в пыль, более чем красноречивы.
– Шьорт побьери! – непонятно ругается девушка. Но машет рукой кучеру. Тот спрыгивает, помогает подхватить Варсона, и затащить его в карету.
Острая боль гасит сознание.
Последнее, что видит Варсон – это Ирис, которая несется к нему.
– Иши…
На большее его уже не хватает.