Предатель рода

– БРОСИМ ДЕТЕЙ ОБЕЗЬЯН-ДЕТЕЙ В ЭТОЙ БОЙНЕ? —

Буруу зарычал в ответ.

В ГОРОДЕ ЕСТЬ НЕВИННЫЕ.

Буруу прав, мы не можем просто…

Из дыма навстречу им вылетела вспышка огня. Буруу и Кайя обогнули ее и стали пробираться сквозь осколки. Корабли Тигра и Гильдии заметили их и нацелили на них свои орудия, как и корветы Феникса. Какая бы вражда ни зарождалась между двумя кланами, она, казалось, испарилась в присутствии убийцы Йоритомо и двух крупных грозовых тигров. Но, взглянув на палубу огромного флагмана Фушичо, Юкико увидела, как его экипаж заряжает огнеметы и устанавливает воспламенители. Перед ее мысленным взором всплыла картина бомбардировки леса в Йиши, и, посмотрев на курс, которым шло судно, Юкико почувствовала холодный страх в животе рядом с двумя горящими искрами жизни, которые она теперь ощущала каждой частичкой своего тела.

Они собираются бомбить запасы чи! Кайя, займись корветами, чтобы они отцепились от нас. А мы возьмемся за гиганта!

В ответ она услышала низкий рык, и Буруу прыгнул и понесся сквозь яростный град сюрикенов, извергавшихся с бортов корабля. Неболёты Тигра и Гильдии тоже продолжали поливать их огнем, случайно зацепив преследующий корвет – и его тут же разнесло в клочья. Юкико скользнула в жар за глазами Буруу, почувствовала грохот его пульса в своей груди, прижавшись к нему вплотную, пока они плыли сквозь металлический дождь. Она падала в него, погружалась в знакомую оболочку, которая нежно обволакивала ее. Вот на кончиках ее пальцев вспыхнули маленькие молнии, когда они вместе открыли пасть и заревели. И там, в разрываемой языками пламени тьме, воздух вокруг наполнился свистящей смертью. Она чувствовала его жар под своей кожей и свои мысли в его разуме, и вместе – вчетвером – они ощущали свое тепло и свое единение, о котором раньше и не подозревали.

Они пролетели сквозь воздушный шар корвета, разорвав его полотно на ленточки, и по небу, визжа, разлетелись лопасти пропеллеров. Они падали, кружились и прыгали. Её клюв раскрывался, когда ревел он. Вместе они хлопали крыльями, смотрели бело-голубыми глазами на изрезанную красоту их перьев. И неслась, гремела в небе Песнь Райдзина – тянулась, хваталась за подол ночи, разрывая его в клочья, налетала ударной волной прямо из их сердец, разбивая плывущие рядом корабли вдребезги, словно эти крошечные летающие твари были сделаны из стекла. Они мчались сквозь осколки к гиганту, несущему гибель с небес над Кигеном, ко дворцу Феникса – дворцу удовольствий, который огромными пригоршнями бросал смерть на улицы города. Рев Кайи волновал их, по их шерсти бежало электричество, и они рычали в ответ, призывая к войне, к крови, лившейся дождем, когда они сбили еще одну бескрылую муху с неба.

Но утонуть в ней?

Захлебнуться в ней?

Бросок вниз сквозь град, удар в его плечо, кровь на ее перьях, рев ярости. Прыгнуть под брюхо корабля, замереть там на мгновение в неподвижности, преодолеть холодные дрожащие тиски гравитации, вынырнуть с другой стороны. Их несла сила инерции и сила тяжести. В них клокотало прекрасное оглушающе громкое желание. Мелькнули изумленные лица экипажей Феникса и открытые в крике рты двух мужчин с накрашенными глазами и красивыми, совершенными лицами, окутанных сияющими шелками – такими прекрасными, что и умереть не жаль. Всадница верхом на звере с крыльями из металла, дерева и холста – мечта обезьян, мгновенье назад спустившихся с дерева, мечта, заставляющая их тосковать о небе с момента рождения. Летать! Чтобы чувствовать облака, целующие лица, ветер, лохматящий волосы, и отступающую гравитацию, которая падает вниз мяукающим котенком. Но как этого добиться? Вечный вопрос.

Почему бы и нет, мой друг?

Почему бы не полетать?

И они закричали – вдвоем (вчетвером), будучи одним (единственным) целым, и, наконец, выпустив когти, глубоко вонзили их в оболочку шара, разрывая отсек за отсеком, вскрывая бескрылого летуна, как спелый фрукт, и со свистом выпуская водород в залитую кровью ночь. Они кричали до хрипоты. Кричали так, чтобы весь мир услышал, почувствовал и узнал ответ. Почему бы, мой друг, не полетать? Почему бы нет?

Потому что небо – наше.

Потому что небо – мое.

И на когтях у них расцветал огонь, отражаясь в их глазах сияющих янтарем и бездонной черной тьмой, дрожа у них в лапах. Крошечный факел – всего лишь искра, недостойная внимания. Легко ли швырнуть его в испарения? Наверное, так мужчина бросается в объятия своей возлюбленной после целого дня в одиночестве. И когда они воссоединяются, их страсть вспыхивает огромным ярким, как глаз бога, пламенем, мощным, обжигающим, ядерным. И этот огонь поглотит крики лордов Феникса, спалит их ярким поцелуем, а их «Дворец» разнесет на обломки и осколки железа, которые градом обрушатся на прекрасный Киген жесточайшей бурей. Воющий ветер разнесет пепел, который будет кружиться и падать мелкими хлопьями, будто снег, среди дыма, угля, сажи и засыпать сточные канавы и всё, что в них есть, до тех пор, пока не останется ничего.

Совсем ничего. И даже Фениксу невозможно будет возродиться.

Легко ли?

Они впились костяшками пальцев в ее виски. Жажда крови стучит в их (ее) голове. Они уже бывали в такой ситуации. Перед ее (их) мысленным взором возникли три броненосца, падающие с неба. Испуганный взгляд Аянэ. Письмо Такео. Ее собственные слезы. И голос Кина, который эхом разносится в их мыслях.