– Как ты можешь говорить такое? – Юкико почувствовала жар на щеках, вспомнив, как его губы касались ее кожи. – Он бросил всё, чтобы быть здесь, с нами.
– Он бросил всё, чтобы быть здесь –
Юкико задержала дыхание, готовясь ответить, но не нашла слов.
– Мы говорим не о мальчике, – грозно прорезал напряжение рык сенсея Рюсаки. – Мы говорим о гильдийце и о том, что нам с ним делать.
– Убить, – решительно произнес Маро. – Их род – яд. Лотос должен гореть.
– Я согласна. – Юкико кивнула. – Было бы глупо доверять этой твари.
Она посмотрела на собравшихся и отметила удивление на их лицах.
– Послушайте, я знаю, что иногда веду себя как стерва, но я уж точно не дура.
– А что, если эта девушка говорит правду? – голос Даичи рассек воздух, как нож. – Что, если в Гильдии есть и другие такие, как она?
– Это невозможно, – сказала Каори.
– Арашитора тоже был невозможен несколько месяцев назад, – слова Даичи звучали грубо, как серо-голубой гравий. – А теперь вот он – во всем своем великолепии – лежит снаружи.
Члены Совета уставились через открытую дверь на грозового тигра, устроившегося на площадке. Буруу потянулся под дождем, поточил когти о доски и лениво зевнул, отчего всё строение вздрогнуло.
Она почувствовала, как Буруу пытается сдержать себя, осознавая, что ей больно, позволяя лишь самой малой своей части пробиться к ней. И хотя его мысли все еще летели к ней по яркому трескучему каналу, громкость упала до терпимого уровня.
– Отец, ты не можешь доверять этой твари. – Каори положила руку на колено старика.