Николаич сказал, что отвезти может максимум до Карелии. Другой вариант – вокзал Кандалакши, там у него были знакомые, которые помогут сесть в поезд без документов. Не сбрасывали со счетов и порт. Но все это решало только часть проблемы.
– Что-что. Сваливаем с Севера, на хрен.
– Понятное дело. Считай, свалили уже. Куда дальше? В прокуратуру? И что мы им скажем?
– Полказармы подтвердит, что Говорухин – криминал и отморозок, – ответил Акоп. – Ты рожу мою видал вообще?
– За неделю все сойдет, и хрен кто что докажет. Надо что-нибудь дельное думать. Сашка, что скажешь?
Сашка два года проучился в универе на юриста и в армии прослыл башковитым.
– Я скажу, что надо будет валить по домам и шум поднимать. Репостнуть новость по разным группам и каналам. Малахов, «инстаграм», все дела. Будет шумно – никто нас обратно не вернет. Максимум по шее надают. Были прецеденты.
– Вот, Витек, понял? – ухмыльнулся Акоп. – Прецеденты, говорит. Так что давайте отбой.
Затихли. Вскоре засопел Толик. Кажется, он вообще продрых весь разговор.
Пытаясь уснуть, Витек рассматривал сплетения труб. Как в детстве у бабушки, когда изучал причудливые узоры на огромном, во всю стену, ковре. Только теперь его интересовало конкретное место.
Рядом дрожал Акоп, перетягивая на себя одеяло. На трубе под потолком серебрилось, но это был не крестик, а паутина.
А затем темнота окончательно проглотила комнату.
По стеклу сползали крохотные ручейки. Изморозь таяла – быстро, как в сказке, – открывая вид на поселок. По правой стороне улицы пробежала рябь электричества, в разных частях зданий вспыхнули и тут же погасли окна. В подъезде громко хлопнула дверь.
Он вышел из детской, в темноте огибая сломанную мебель и сгоревшие вещи. Под ногами хрустела оледенелая кирпичная крошка.
Кухонные окна выглядывали на дорогу, уходящую в бесконечные сопки. В заснеженное ничто. Где-то там, за белой пеленой, стояла котельная. Перешагнув опрокинутую газовую плиту, он дотронулся до батареи. Горячая… В стояке уже шумела вода, этажом ниже мяукал кот. На улице урчал мотор грузовика.
Он прислонился лбом к влажному стеклу. Его трясло, за шиворот стекал пот.
– Сереж, ты чего?
Сердце пропустило удар. Ее голос, его имя…
На кухне загорелся свет, и обшарпанные стены, разбитая люстра, вывернутый кран сгинули вместе с темнотой, как дьявольский мираж. Он больше всего на свете хотел этого. И больше всего на свете боялся.
– Тьфу, Сереж, куда в сапожищах-то приперся? Сам полы мыть будешь.
ebooksa