В коридоре раздался грохот трещотки. Было в этом звуке что-то чуждое, неправильное. Пугающее. Особенно здесь.
– О, – сказал Сашка, – а вот и наш экстрасенс со своей битвы возвращается.
– Не сильно натопили-то? – спросил Витек, скидывая бушлат.
– Ты у отмороженного поинтересуйся.
– Задрал уже зубоскалить, – завелся Акоп. – Вы реально не чувствуете? Сквозит же! Околеем тут, на хрен.
Вошел Толик. Быстро обвел комнату лучом фонаря, мазнул по лицам, будто полицейский, накрывший салон с проститутками. Еще бы документы потребовал.
– Что со светом, Толяс? – спросил Акоп. – Ты там пиротехникой баловался?
Толик погасил фонарь и сел за стол. Отхлебнул остывшего чаю.
– Кажется, здесь умирали. Много кто, – сказал он тихо.
– Понеслась… – застонал Сашка. – Духи убиенных младенцев нашептали?
– Я никогда такого не чувствовал. Это… Странное ощущение. Но здесь, в котельной, что-то есть. – Он повернул голову к двери. – Или кто-то.
– Конечно, есть. Черный дембель за нами пришел. Больше некому.
Толик допил чай одним глотком, подошел к буржуйке и отправил в прожорливую пасть полный совок угля. Во мраке вспыхнуло его озадаченное лицо.
– Не берите в голову. Сам не знаю, что такое. Вымотался я, похоже.
– Не бережете вы себя, господин потомственный ведун, – заметил Сашка.
– А насчет света… Я тоже взрыв слышал. Снаружи где-то. Не знаю. Давление, мороз – генератор, может, шалит. Протопить все надо для начала. Завтра посмотрим, что да как.
Акоп выключил телевизор, темнота сгустилась, разгоняемая только дрожащим светом огня из буржуйки.
– Значит, надо спать, – сказал он. – Уже утро почти, а мы ни в одном глазу. Только на пол вы меня хрен сгоните. Раз вам не холодно, сами там и спите.
После изнуряющей ночи никто особо не возражал. Витек лег рядом с Акопом, Толик с Сашкой разместились на пенках. Долго молчали, прислушиваясь к звукам старого здания. Ветер выл не только снаружи, но и внутри. По котельной гуляло эхо. В коридоре «линяли» трубы, и падающие на пол льдинки звучали как чьи-то шаги. Шлеп-шлеп.
– Что делать-то будем? – неожиданно для самого себя спросил Витек вполголоса. – Я про вообще.