— Простите, — Романов-старший вернулся за стол.
Он что-то говорил Алексу, но то слово, что парень произнёс пару минут назад, всё ещё звучало в моей голове, перекрывая все посторонние шумы.
Навсегда. Навсегда. Навсегда.
Алекс навсегда улетает в Москву. А мне учиться ещё три года.
Получается, Романов с самого начала знал, что у нас лишь временная интрижка?
В то время, как я думала, какую комнату в его доме мы переделаем под детскую, Алекс решал, что из вещей забрать с собой в Москву. Навсегда.
Я ведь тоже, окончив университет, собиралась вернуться на Родину. Но в последние месяцы решила, что полюбила Стокгольм. Потому что здесь он. Алекс.
А Алекс решил, что я не достойна знать правду.
— Простите, — сказала, перебив Романова-старшего, — мне надо отойти.
Мужчины поднялись вслед за мной.
— Тебя проводить? — озабоченным голосом поинтересовался Алекс.
Я мотнула головой, так и не взглянув на парня. Я боялась смотреть в его лицо. Кто знает, что я там увижу? А вдруг не выдержу, и позорно разрыдаюсь прямо здесь, в ресторане со звездой Мишлен…
Я взяла в руки чёрный клатч, который всё это время лежал у меня на коленях, и, развернувшись на ватных ногах, направилась в сторону дамской комнаты. Прошла мимо и вышла на улицу. Остановила проезжающее мимо такси и назвала адрес общежития.
Знаю, что Тири у Ильяса. И её не будет как минимум до утра. Поэтому я смогу там спокойно умереть.
ГЛАВА 24
Легче не становилось.
Алекс начал звонить, как только я села в такси. Я поставила телефон на беззвучный и старалась не обращать внимания на светящийся экран. А он всё звонил и звонил.
Зайдя в свою маленькую комнатку, обрадовалась, что соседки действительно нет. Сбросив очередной звонок от Романова, всё же написала ему смс: «Я побуду в общежитии». Звонки прекратились.
Не было сил принимать душ, поэтому я, размазав ватным тампоном тушь по глазам, переоделась в тёплую пижаму и залезла в кровать.
Слёзы настигли меня примерно на пятом «почему». Я оплакивала своё разбитое сердце несколько часов. Подушка промокла, одеяло, которым я укрывалась с головой, тоже. И под утро я так и уснула, в луже разбитых надежд, измученная, одна.